Неточные совпадения
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с
души его свалился огромный камень сомнения. Он
почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
Казалось, все силы
души его были направлены на то, чтобы наилучшим образом пройти мимо начальства, и,
чувствуя, что он исполняет это дело хорошо, он был счастлив.
Пьер
чувствовал, что он был центром всего, и это положение и радовало и стесняло его. Он находился в состоянии человека, углубленного в какое-нибудь занятие. Он ничего ясно не видел, не понимал и не слыхал. Только изредка, неожиданно, мелькали в его
душе отрывочные мысли и впечатления из действительности.
— Ах, как хорошо, отлично! — приговаривала она ко всему. Ростов
почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на
душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он всё-таки часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая
чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что-то еще есть в его чувстве к государю, что́ не может быть всем понятно; и от всей
души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование «ангела во плоти».
Всякий раз, как нечаянно взгляд его встречался с прекрасными, наглыми глазами Долохова, Пьер
чувствовал, как что-то ужасное, безобразное поднималось в его
душе, и он скорее отворачивался.
И действительно я боюсь его», думал Пьер, и опять при этих мыслях он
чувствовал, как что-то страшное и безобразное поднималось в его
душе.
«Ах, что́ вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей
почувствовал, что в
душе его оторвалось что-то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть.
— Ну, Денисов другое дело, — отвечал Николай, давая
чувствовать, что в сравнении с Долоховым даже и Денисов был ничто, — надо понимать, какая
душа у этого Долохова, надо видеть его с матерью, это такое сердце!
Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он
чувствовал в
душе своей: и мужество, и щедрость, и добронравие, и любовь к человечеству, и в особенности повиновение, которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем.
Пьер уже
чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостию и умилением переполнявший его
душу.
Разве я не
чувствую в своей
душе, что я составляю часть этого огромного, гармонического целого?
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему-то ожидая и боясь, что она скажет что-нибудь про него. — «И опять она! И как нарочно!» — думал он. В
душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противуречащих всей его жизни, что он,
чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.
— Нет, моя
душа (граф был смущен тоже. Он
чувствовал, что он был дурным распорядителем имения своей жены и виноват был перед своими детьми, но не знал, как поправить это). — Нет, я прошу тебя заняться делами, я стар, я…
Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по
душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и,
чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Пьер, только глядя на небо, не
чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его
душа.
Когда она понимала их, ее личное чувство с своими оттенками присоединялось к ее молитве; когда она не понимала, ей еще сладостнее было думать, что желание понимать всё есть гордость, что понимать всего нельзя, что надо только верить и отдаваться Богу, Который в эти минуты — она
чувствовала — управлял ее
душою.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, чтò там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, всё более и более разгорающегося огня, который точно так же (он
чувствовал) разгорался и в его
душе.
В один день он сводил графиню в католический храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому была подведена. Немолодой, обворожительный француз положил ей на голову руки и, как она сама потом рассказывала, она
почувствовала что-то в роде дуновения свежего ветра, которое сошло ей в
душу. Ей объяснили, что это была la grâce. [благодать.]
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей
души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он
чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и всё то, что̀ он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Вот что̀ они сделали со мной!» думал Растопчин,
чувствуя поднимающийся в своей
душе неудержимый гнев против кого-то того, кому можно было приписать причину всего случившегося.
Он поехал на квартиру Иосифа Алексеевича под предлогом разбора книг и бумаг покойного, только потому, что он искал успокоения от жизненной тревоги, а с воспоминанием об Иосифе Алексеевиче связывался в его
душе мир вечных, спокойных и торжественных мыслей, совершенно противуположных тревожной путанице, в которую он
чувствовал себя втягиваемым.
Услышав эти слова, увидав выражение твердой решимости в глазах государя, Мишо, — quoique étranger, mais Russe de coeur et d’âme —
почувствовал себя, в эту торжественную минуту, — entousiasmé par tout ce qu’il venait d’entendre, [Хотя иностранец, но русский в глубине
души,
почувствовал себя в эту торжественную минуту восхищенным всем тем, чтò он услышал,] — (как он говорил впоследствии), и он в следующих выражениях изобразил как свои чувства, так и чувства русского народа, которого он считал себя уполномоченным.
Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она
чувствовала себя постоянно неспособною; но в глубине
души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Преступников расставили по известному порядку, который был в списке (Пьер стоял шестым), и подвели к столбу. Несколько барабанов вдруг ударили с двух сторон и Пьер
почувствовал, что с этим звуком как будто оторвалась часть его
души. Он потерял способность думать и соображать. Он только мог видеть и слышать. И только одно желание было у него, желание, чтобы поскорее сделалось что-то страшное, чтò должно было быть сделано. Пьер оглядывался на своих товарищей и рассматривал их.
И в самой глубине
души, Пьер тогда
чувствовал, что от того отчаяния и тех сомнений было спасение в самом себе.
Наружи слышались где-то вдалеке плач и крики, и сквозь щели балагана виднелся огонь; но в балагане было тихо и темно. Пьер долго не спал и с открытыми глазами лежал в темноте на своем месте, прислушиваясь к мерному храпенью Платона, лежавшего подле него, и
чувствовал, что прежде разрушенный мир теперь с новою красотой, на каких-то новых и незыблемых основах, двигался в его
душе.
— Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы
чувствуете по
душе, по всей
душе, буду я жив? Как вам кажется?
«Да, это была смерть. Я умер — я проснулся. Да, смерть — пробуждение», вдруг просветлело в его
душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он
почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Ему было страшно; но он
чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в
душе его выростала и крепла независимая от нее сила жизни.
«C’est grand!» [Это величественно!] — говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand», и «не grand». Grand — хорошо, не grand — дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких-то особенных существ, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда,
чувствует que c’est grand, и
душа его покойна.
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер
чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его
душу радостью.
Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была очевидно так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи
чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в
душе своей.
Он в
душе своей как будто упрекал ее за то, что она была слишком совершенна, и за то, что нечем было упрекать ее. В ней было всё, за чтò ценят людей; но было мало того, что бы заставило его любить ее. И он
чувствовал, что чем больше он ценит, тем меньше любит ее. Он поймал ее на слове, в ее письме, которым она давала ему свободу, и теперь держал себя с нею так, как будто всё то, чтò было между ними, уже давным давно забыто и ни в каком случае не может повториться.
Графиня Марья
чувствовала вполне вину своего мужа;
чувствовала и свою вину перед Соней; думала, что ее состояние имело влияние на выбор Николая, не могла ни в чем упрекнуть Соню, желала любить ее; но не только не любила, а часто находила против нее в своей
душе злые чувства и не могла преодолеть их.
Она
чувствовала, что те очарования, которые инстинкт научал ее употреблять прежде, теперь только были бы смешны в глазах ее мужа, которому она с первой минуты отдалась вся — т. е. всею
душой, не оставив ни одного уголка не открытым для него.
Она
чувствовала, что связь ее с мужем держалась не теми поэтическими чувствами, которые привлекли его к ней, а держалась чем-то другим, неопределенным, но твердым, как связь ее собственной
души с телом.
Иногда ей приходила мысль, что различие это происходит от возраста; но она
чувствовала, что была виновата перед ним и в
душе своей обещала себе исправиться и сделать невозможное — т. е. в этой жизни любить и своего мужа, и детей, и Николиньку и всех ближних так, как Христос любил человечество.