Неточные совпадения
В то мгновение, как он открыл
глаза, Ростов услыхал
перед собой там, где
был неприятель, протяжные крики тысячи голосов.
Князь Андрей, молча, глядя
перед собой, слушал речь Пьера. Несколько раз он, не расслышав от шума коляски, переспрашивал у Пьера нерасслышанные слова. По особенному блеску, загоревшемуся в
глазах князя Андрея, и по его молчанию Пьер видел, что слова его не напрасны, что князь Андрей не перебьет его и не
будет смеяться над его словами.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в
глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что-то: не
было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а
была жалость к ее женской и детской слабости,
был страх
перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не
было так светло и поэтично как прежде,
было серьезнее и сильнее.
«Боже мой, ежели бы он
был тут, тогда бы я не так как прежде, с какою-то глупою робостью
перед чем-то, а по новому, просто, обняла бы его, прижалась бы к нему, заставила бы его смотреть на меня теми искательными, любопытными
глазами, которыми он так часто смотрел на меня и потом заставила бы его смеяться, как он смеялся тогда, и
глаза его — как я вижу эти
глаза! — думала Наташа.
Ростов как на травлю смотрел на то, чтò делалось
перед ним. Он чутьем чувствовал, что, ежели ударить теперь с гусарами на французских драгун, они не устоят; но ежели ударить, то надо
было сейчас, сию минуту, иначе
будет уже поздно. Он оглянулся вокруг себя. Ротмистр, стоя подле него, точно так же не спускал
глаз с кавалерии внизу.
Ядро ударило в самый край вала,
перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в
глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что-то. Ополченцы, вошедшие
было на батарею, побежали назад.
Привязанностей, дружбы, любви, как понимал Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком — не с известным каким-нибудь человеком, а с теми людьми, которые
были перед его
глазами.
Наташа смотрела на нее, но, казалось,
была в страхе и сомнении — сказать или не сказать всё то, чтò она знала; она как будто почувствовала, что
перед этими лучистыми
глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
— Кончилось?! — сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут, неподвижно, холодея, лежало
перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые
глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, чтò
было ближайшим воспоминанием о нем.
Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, чтò
есть он сам — сущность его, в его
глазах очевидно уничтожается — перестает
быть. Но когда умирающее
есть человек и человек любимый, тогда кроме ужаса, ощущаемого
перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая так же, как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
Если б я сказала то, чтò думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, всё время умирал бы
перед моими
глазами, я
была бы счастлива в сравнении с тем, чтò я теперь.
Он всю жизнь свою смотрел туда куда-то, поверх голов окружающих людей, а надо
было не напрягать
глаз, а только смотреть
перед собой.
У него
перед глазами всегда
было только одно именье, а не какая-нибудь отдельная часть его.
С тех пор, как только при объяснениях со старостами и приказчиками кровь бросалась ему в лицо, и руки начинали сжиматься в кулаки, Николай вертел разбитый перстень на пальце и опускал
глазà
перед человеком, рассердившим его. Однако же раза два в год он забывался и тогда, придя к жене, признавался и опять давал обещание, что уже теперь это
было последний раз.
Николай оставил книжку и посмотрел на жену. Лучистые
глаза вопросительно (одобрял или не одобрял он дневник?) смотрели на него. Не могло
быть сомнения не только в одобрении, но в восхищении Николая
перед своею женой.
"Всю жизнь провел в битье, и теперь срам настал, — думалось ему, — куда деваться? Остаться здесь невозможно — не выдержишь! С утра до вечера эта паскуда
будет перед глазами мыкаться. А ежели ей волю дать — глаз никуда показать нельзя будет. Без работы, без хлеба насидишься, а она все-таки на шее висеть будет. Колотить ежели, так жаловаться станет, заступку найдет. Да и обтерпится, пожалуй, так что самому надоест… Ах, мочи нет, тяжко!"
Неточные совпадения
Ему
было ясно одно: что
перед глазами его дремучий лес и что следует с этим лесом распорядиться.
Минуты этой задумчивости
были самыми тяжелыми для глуповцев. Как оцепенелые застывали они
перед ним, не
будучи в силах оторвать
глаза от его светлого, как сталь, взора. Какая-то неисповедимая тайна скрывалась в этом взоре, и тайна эта тяжелым, почти свинцовым пологом нависла над целым городом.
Вольнодумцы, конечно, могут (под личною, впрочем, за сие ответственностью) полагать, что пред лицом законов естественных все равно, кованая ли кольчуга или кургузая кучерская поддевка облекают начальника, но в
глазах людей опытных и серьезных материя сия всегда
будет пользоваться особливым
перед всеми другими предпочтением.
В полдень поставили столы и стали обедать; но бригадир
был так неосторожен, что еще
перед закуской пропустил три чарки очищенной.
Глаза его вдруг сделались неподвижными и стали смотреть в одно место. Затем, съевши первую перемену (
были щи с солониной), он опять
выпил два стакана и начал говорить, что ему нужно бежать.
Скорым шагом удалялся он прочь от города, а за ним, понурив головы и едва
поспевая, следовали обыватели. Наконец к вечеру он пришел.
Перед глазами его расстилалась совершенно ровная низина, на поверхности которой не замечалось ни одного бугорка, ни одной впадины. Куда ни обрати взоры — везде гладь, везде ровная скатерть, по которой можно шагать до бесконечности. Это
был тоже бред, но бред точь-в-точь совпадавший с тем бредом, который гнездился в его голове…