Неточные совпадения
— Что́? Кому?… Шутишь! — крикнул
граф, вдруг апоплексически краснея
шеей и затылком, как краснеют старые люди.
Наташа невольно вглядывалась в эту
шею, плечи, жемчуги, прическу и любовалась красотой плеч и жемчугов. В то время как Наташа уже второй раз вглядывалась в нее, дама оглянулась и, встретившись глазами с
графом Ильей Андреичем, кивнула ему головой и улыбнулась. Это была графиня Безухова, жена Пьера. Илья Андреич, знавший всех на свете, перегнувшись, заговорил с ней.
— Где он? — сказал
граф, и в ту же минуту как он сказал это, он увидал из-за угла дома выходившего между двух драгун молодого человека с длинною тонкою
шеей, с головой до половины выбритою и заросшею. Молодой человек этот был одет в щегольской когда-то, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищенные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе пред животом и немного согнувшись. Исхудалое с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах
графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на
графа, как бы желая что-то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой
шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
—
Граф!.. — проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. —
Граф, один Бог над нами…, — сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой
шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, чтò хотел сказать.
Неточные совпадения
— Покажите, как принесут: у меня есть две девушки: так
шьют, такую строчку делают, что никакой француженке не сделать. Я видела, они приносили показать,
графу Метлинскому
шьют: никто так не сошьет. Куда ваши, вот эти, что на вас…
— Говорят,
графы стали, ну и бог с ними: они мне ни
шьют, ни порют, и я им не помеха, а только отчего им это так сделалось, я не знаю.
— Слегла в постелю, мой друг; и хотя после ей стало легче, но когда я стал прощаться с нею, то она ужасно меня перепугала. Представь себе: горесть ее была так велика, что она не могла даже плакать; почти полумертвая она упала мне на
шею! Не помню, как я бросился в коляску и доехал до первой станции… А кстати, я тебе еще не сказывал. Ты писал ко мне, что взял в плен французского полковника,
графа,
графа… как бишь?
— Какое у тебя платье ужасное, тебе всего прежде надобно
сшить платье, — говорил
граф.
— Хорошо сказано, хорошо!.. О, ты дочь, достойная меня! — подхватил
граф (он еще смолоду старался слыть за остряка, и даже теперь в обществе называли его «тупым
шилом»).