Неточные совпадения
— Ах, Наташа! — сказала
Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойною
слышать то, что̀ она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому-то другому, с кем нельзя шутить. — Я полюбила раз твоего брата, и, что̀ бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
— Нет, это хор из Водоноса,
слышишь? — И Наташа допела мотив хора, чтобы дать его понять
Соне.
— Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, — сказала она своим грубым голосом; —
слышишь ты что ли, что́ я говорю? — Она поддела своею большою рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и
Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она
слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m-me Schoss, тихое дыхание
Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать,
Соня, были так ей близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она
слышала слова Дуняши, о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
Неточные совпадения
Соня поспешила тотчас же передать ей извинение Петра Петровича, стараясь говорить вслух, чтобы все могли
слышать, и употребляя самые отборно почтительные выражения, нарочно даже подсочиненные от лица Петра Петровича и разукрашенные ею. Она прибавила, что Петр Петрович велел особенно передать, что он, как только ему будет возможно, немедленно прибудет, чтобы поговорить о делах наедине и условиться о том, что можно сделать и предпринять в дальнейшем, и проч. и проч.
Пульхерия Александровна взглянула на
Соню и слегка прищурилась. Несмотря на все свое замешательство перед настойчивым и вызывающим взглядом Роди, она никак не могла отказать себе в этом удовольствии. Дунечка серьезно, пристально уставилась прямо в лицо бедной девушки и с недоумением ее рассматривала.
Соня,
услышав рекомендацию, подняла было глаза опять, но смутилась еще более прежнего.
Он проговорил это с видом какого-то подмигивающего,веселого плутовства, не спуская глаз с Раскольникова. Раскольников побледнел и похолодел,
слыша свои собственные выражения, сказанные
Соне. Он быстро отшатнулся и дико посмотрел на Свидригайлова.
Она
слышала от самой Амалии Ивановны, что мать даже обиделась приглашением и предложила вопрос: «Каким образом она могла бы посадить рядом с этой девицейсвою дочь?»
Соня предчувствовала, что Катерине Ивановне как-нибудь уже это известно, а обида ей,
Соне, значила для Катерины Ивановны более, чем обида ей лично, ее детям, ее папеньке, одним словом, была обидой смертельною, и
Соня знала, что уж Катерина Ивановна теперь не успокоится, «пока не докажет этим шлепохвосткам, что они обе» и т. д. и т. д.
Лежал я тогда… ну, да уж что! лежал пьяненькой-с, и
слышу, говорит моя
Соня (безответная она, и голосок у ней такой кроткий… белокуренькая, личико всегда бледненькое, худенькое), говорит: «Что ж, Катерина Ивановна, неужели же мне на такое дело пойти?» А уж Дарья Францовна, женщина злонамеренная и полиции многократно известная, раза три через хозяйку наведывалась.