Неточные совпадения
А рассуждать как мо-о-ожно (он особенно вытянул голос на
слове «можно»), как мо-о-ожно менше, — докончил он, опять обращаясь к
графу.
— Я тебе скажу больше, — продолжал князь Василий, хватая ее за руку, — письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится, — князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под
словами всё кончится, — и вскроют бумаги
графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
Она говорила, что
граф умер так, как и она желала бы умереть, что конец его был не только трогателен, но и назидателен; последнее же свидание отца с сыном было до того трогательно, что она не могла вспомнить его без слез, и что она не знает, — кто лучше вел себя в эти страшные минуты: отец ли, который так всё и всех вспомнил в последние минуты и такие трогательные
слова сказал сыну, или Пьер, на которого жалко было смотреть, как он был убит и как, несмотря на это, старался скрыть свою печаль, чтобы не огорчить умирающего отца.
Австрийский генерал
граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил
словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона.
Беспрестанно он слышал
слова: «С вашею необыкновенною добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты,
граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен.
Перед самым обедом
граф Илья Андреич представил князю своего сына. Багратион, узнав его, сказал несколько нескладных, неловких
слов, как и все
слова, которые он говорил в этот день.
Граф Илья Андреич радостно и гордо оглядывал всех в то время, как Багратион говорил с его сыном.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти
слова сына и заторопился, отыскивая что-то.
Вы едете в Петербург, передайте это
графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько
слов).
Некоторые управляющие (тут были и полуграмотные экономы) слушали испуганно, предполагая смысл речи в том, что молодой
граф недоволен их управлением и утайкой денег; другие, после первого страха, находили забавным шепелявенье Пьера и новые, неслыханные ими
слова; третьи находили просто удовольствие послушать, как говорит барин; четвертые, самые умные, в том числе и главноуправляющий, поняли из этой речи то, каким образом надо обходиться с барином для достижения своих целей.
Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные шепчась смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet [прозвище] «Силы Андреича» и
слова: «дядя задаст», относившиеся к
графу Аракчееву.
Староста, выборный и земский, дожидавшиеся в передней флигеля, со страхом и удовольствием слышали сначала, как загудел и затрещал как будто всё возвышавшийся голос молодого
графа, слышали ругательные и страшные
слова, сыпавшиеся одно за другим.
Потом эти люди с неменьшим удовольствием и страхом видели, как молодой
граф, весь красный, с налитою кровью в глазах, за шиворот вытащил Митиньку, ногой и коленкой с большою ловкостью в удобное время между своих
слов толкнул его под зад и закричал: «Вон! чтобы духу твоего, мерзавец, здесь не было!»
— Береги! — закричал он таким голосом, что видно было, что это
слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к
графу.
Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в
словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкою, стоял перед
графом.
Когда ввечеру князь Андрей пришел к нему и, стараясь расшевелить его, стал рассказывать ему о кампании молодого
графа Каменского, старый князь неожиданно начал разговор с ним о княжне Марье, осуждая ее за ее суеверие, за ее нелюбовь к m-lle Bourienne, которая, по его
словам, была одна истинно предана ему.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих
словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, чтò первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, чтò скажет
граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
— Какие шутки! — повторил
граф. — Только скажи он
слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие-нибудь…
Она знала, что ежели она скажет
слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что-нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, — что-нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтоб уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала
графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно.
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал
слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
«
Граф! один Бог над нами!» вдруг вспомнились ему
слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине
графа Растопчина.
Думал ли Кутузов совершенно о другом, говоря эти
слова, или нарочно, зная их бессмысленность, сказал их, но
граф Растопчин ничего не ответил и поспешно отошел от Кутузова. И странное дело! Главнокомандующий Москвы, гордый
граф Растопчин, взяв в руки нагайку, подошел к мосту и стал с криком разгонять столпившиеся повозки.
Во французском лагере, как показалось
графу Орлову-Денисову, и особенно по
словам его очень зоркого адъютанта, начинали шевелиться.
— Вы пьете водку,
граф? — сказала княжна Марья, и эти
словà вдруг разогнали тени прошедшего.
Неточные совпадения
— С его сиятельством работать хорошо, — сказал с улыбкой архитектор (он был с сознанием своего достоинства, почтительный и спокойный человек). — Не то что иметь дело с губернскими властями. Где бы стопу бумаги исписали, я
графу доложу, потолкуем, и в трех
словах.
Появление иностранных
графов и баронов было в Польше довольно обыкновенно: они часто были завлекаемы единственно любопытством посмотреть этот почти полуазиатский угол Европы: Московию и Украйну они почитали уже находящимися в Азии. И потому гайдук, поклонившись довольно низко, почел приличным прибавить несколько
слов от себя.
— И тут вы остались верны себе! — возразил он вдруг с радостью, хватаясь за соломинку, — завет предков висит над вами: ваш выбор пал все-таки на
графа! Ха-ха-ха! — судорожно засмеялся он. — А остановили ли бы вы внимание на нем, если б он был не
граф? Делайте, как хотите! — с досадой махнул он рукой. — Ведь… «что мне за дело»? — возразил он ее
словами. — Я вижу, что он, этот homme distingue, изящным разговором, полным ума, новизны, какого-то трепета, уже тронул, пошевелил и… и… да, да?
— Татьяна Марковна остановила его за руку: «Ты, говорит, дворянин, а не разбойник — у тебя есть шпага!» и развела их. Драться было нельзя, чтоб не огласить ее. Соперники дали друг другу
слово:
граф — молчать обо всем, а тот — не жениться… Вот отчего Татьяна Марковна осталась в девушках… Не подло ли распускать такую… гнусную клевету!
От него я добился только — сначала, что кузина твоя — a pousse la chose trop loin… qu’elle a fait un faux pas… а потом — что после визита княгини Олимпиады Измайловны, этой гонительницы женских пороков и поборницы добродетелей, тетки разом слегли, в окнах опустили шторы, Софья Николаевна сидит у себя запершись, и все обедают по своим комнатам, и даже не обедают, а только блюда приносятся и уносятся нетронутые, — что трогает их один Николай Васильевич, но ему запрещено выходить из дома, чтоб как-нибудь не проболтался, что
граф Милари и носа не показывает в дом, а ездит старый доктор Петров, бросивший давно практику и в молодости лечивший обеих барышень (и бывший их любовником, по
словам старой, забытой хроники — прибавлю в скобках).