Неточные совпадения
— Казнь герцога Энгиенского, — сказал Пьер, —
была государственная необходимость; и я именно вижу величие
души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность
в этом поступке.
— Николинька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала
в руке: то
были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него
душа.
— Но, милая княжна, — кротко и убедительно говорила Анна Михайловна, заступая дорогу от спальни и не пуская княжну, — не
будет ли это слишком тяжело для бедного дядюшки
в такие минуты, когда ему нужен отдых?
В такие минуты разговор о мирском, когда его
душа уже приготовлена…
Хотя
в ней
есть вещи, которые трудно понять слабому уму человеческому, но это превосходная книга; чтение ее успокоивает и возвышает
душу.
Видно
было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, и что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как-будто говорила, что, кроме военных интересов,
в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с
души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и
в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо
было до конца довести начатое дело.
— Еще впереди много, много всего
будет, — сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что́ делалось
в душе Болконского. — Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я
буду Бога благодарить, — прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Беспрестанно он слышал слова: «С вашею необыкновенною добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он
был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда,
в глубине
души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен.
Из прежнего его холостого общества многих не
было в Петербурге. Гвардия ушла
в поход, Долохов
был разжалован, Анатоль находился
в армии,
в провинции, князь Андрей
был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка
душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия —
в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
Пьер чувствовал, что он
был центром всего, и это положение и радовало и стесняло его. Он находился
в состоянии человека, углубленного
в какое-нибудь занятие. Он ничего ясно не видел, не понимал и не слыхал. Только изредка, неожиданно, мелькали
в его
душе отрывочные мысли и впечатления из действительности.
В душе княжны Марьи
было мучительное сомненье.
— Вот что̀, Берг, милый мой, — сказал Ростов. — Когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я
буду тут, я сейчас уйду, чтобы не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда-нибудь, куда-нибудь… к чорту! — крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя
в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: — вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от
души говорю, как нашему старому знакомому.
На следующий день государь остановился
в Вишау. Лейб-медик Вилье несколько раз
был призываем к нему.
В главной квартире и
в ближайших войсках распространилось известие, что государь
был нездоров. Он ничего не
ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась
в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную
душу государя видом раненых и убитых.
Он знал, что это
был Наполеон — его герой, но
в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком
в сравнении с тем, чтò происходило теперь между его
душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками.
Страсть его к государю несколько ослабела
в Москве, так как он за это время не видал его. Но он всё-таки часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что-то еще
есть в его чувстве к государю, что́ не может
быть всем понятно; и от всей
души разделял общее
в то время
в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому
в Москве
в то время
было дано наименование «ангела во плоти».
Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась
в его
душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен
был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате.
— Ну, Денисов другое дело, — отвечал Николай, давая чувствовать, что
в сравнении с Долоховым даже и Денисов
был ничто, — надо понимать, какая
душа у этого Долохова, надо видеть его с матерью, это такое сердце!
О, как задрожала эта терция, и как тронулось что-то лучшее, что́
было в душе Ростова. И это что-то
было независимо от всего
в мире, и выше всего
в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё-таки
быть счастливым…
Верил ли он тем разумным доводам, которые
были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые
были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его
в сравнении с своею опущенностью и безнадежностью; — но он всею
душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
— Я?… Я
в Петербург, — отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. — Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтоб я
был так дурен. Я всею
душой желал
быть тем, чем вы хотели бы, чтоб я
был; но я ни
в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может
быть, я
буду… — Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо решил никогда не служить более
в военной службе; и когда началась война, и все должны
были служить, он, чтоб отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив, не участвуя
в войне и
в тайне
души сожалея о том, видел одно дурное.
Везде
были встречи, которые, хотя и приводили
в смущение Пьера, но
в глубине
души его вызывали радостное чувство.
Пьер втайне своей
души соглашался с управляющим
в том, что трудно
было представить себе людей, более счастливых, и что Бог знает, что́ ожидало их на воле; но Пьер, хотя и неохотно, настаивал на том, что́ он считал справедливым.
— Однако пойдем садиться, — прибавил князь Андрей, и выходя с парома, он поглядел на небо, на которое указал ему Пьер, и
в первый раз, после Аустерлица, он увидал то высокое, вечное небо, которое он видел лежа на Аустерлицком поле, и что-то давно заснувшее, что-то лучшее что́
было в нем, вдруг радостно и молодо проснулось
в его
душе.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он
в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно
было иметь дурные последствия.
Одно имение его
в триста
душ крестьян
было перечислено
в вольные хлебопашцы (это
был один из первых примеров
в России),
в других барщина заменена оброком.
В Богучарово
была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Всё
было так, всё
было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это
был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе
в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть.
Часто, собирая милостыню и сочтя 20—30 рублей, записанных на приход, и большею частию
в долг, с десяти членов, из которых половина
были так же богаты, как и он, Пьер вспоминал масонскую клятву о том, что каждый брат обещается отдать всё свое имущество для ближнего; и
в душе его поднимались сомнения, на которых он старался не останавливаться.
В глазах света Пьер
был большой барин, несколько слепой и смешной муж знаменитой жены, умный чудак, ничего не делающий, но и никому не вредящий, славный и добрый малый.
В душе же Пьера происходила за всё это время сложная и трудная работа внутреннего развития, открывшая ему многое и приведшая его ко многим духовным сомнениям и радостям.
Когда родились дочери, каждой
было назначено по 300
душ в приданое; но одна из этих деревень
была уж продана, а другая заложена и так просрочена, что должна
была продаваться, поэтому отдать имение
было невозможно.
Но
в самой тайной глубине ее
души, вопрос о том,
было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
— Это не годится,
душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе
в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может
быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
Он то, зажегши свечку, сидел
в постели, то вставал, то опять ложился, нисколько не тяготясь бессонницей: так радостно и ново ему
было на
душе, как будто он из душной комнаты вышел на вольный свет Божий.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей
в глаза, и не находил
в своей
душе прежней любви к ней.
В душе его вдруг повернулось что-то: не
было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а
была жалость к ее женской и детской слабости,
был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не
было так светло и поэтично как прежде,
было серьезнее и сильнее.
Точно так же как и вы спрашиваете судьбу, для чего
было умирать вашему прекрасному брату, точно так же спрашивала я, для чего
было умирать этому ангелу — Лизе, которая не только не сделала какого-нибудь зла человеку, но никогда кроме добрых мыслей не имела
в своей
душе.
Николушка и его воспитание, André и религия
были утешениями и радостями княжны Марьи; но кроме того, так как каждому человеку нужны свои личные надежды, у княжны Марьи
была в самой глубокой тайне ее
души скрытая мечта и надежда, доставлявшая ей главное утешение
в ее жизни.
Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет
душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно
было учено) из-за леса и остановилось позади графа. Лицо это
был старик
в седой бороде,
в женском капоте и высоком колпаке. Это
был шут Настасья Ивановна.
Наташе так весело
было на
душе, так хорошо
в этой новой для нее обстановке, что она только боялась, что слишком скоро за ней приедут дрожки.
Чтó делалось
в этой детской, восприимчивой
душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это всё укладывалось
в ней? Но она
была очень счастлива. Уже подъезжая к дому, она вдруг запела мотив песни: «Как со вечера пороша», мотив, который она ловила всю дорогу и наконец поймала.
— Это метампсикоза, — сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. — Египтяне верили, что наши
души были в животных и опять пойдут
в животных.
Разве не он всею
душой желал, то произвести республику
в России, то самому
быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона?
Граф с невеселым духом собирался на этот визит:
в душе ему
было страшно.
Одно, что́ он любил, это
было веселье и женщины, и так как по его понятиям
в этих вкусах не
было ничего неблагородного, а обдумать то, что́ выходило для других людей из удовлетворения его вкусов, он не мог, то
в душе своей он считал себя безукоризненным человеком, искренно презирал подлецов и дурных людей и с спокойною совестью высоко носил голову.
Несмотря на то, что прежде у нее
была досада на Наташу за то, что она
в Петербурге отбила у нее Бориса, она теперь и не думала об этом, и всею
душой, по своему, желала добра Наташе. Уезжая от Ростовых, она отозвала
в сторону свою protégée.
Он не знал, что
душа Наташи
была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата
была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
Пьеру странно
было смотреть на эту спокойную, равнодушную толпу людей, не знавшую того, что́ делалось у него
в душе.
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор
в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что
в душе его не
было места упреку.
— Не
будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас — считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно
будет излить свою
душу кому-нибудь — не теперь, а когда у вас ясно
будет в душе — вспомните обо мне. — Он взял и поцеловал ее руку. — Я счастлив
буду, ежели
в состоянии
буду… — Пьер смутился.
Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что́
было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной
душе.
Очевидно
было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно
было, что только то, что̀ происходило
в его
душе, имело интерес для него. Всё, что̀
было вне его, не имело для него значения, потому что всё
в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.