Неточные совпадения
Унтер-офицер, нахмурившись и проворчав какое-то ругательство, надвинулся
грудью лошади на Балашева,
взялся за саблю и грубо крикнул на русского генерала, спрашивая его: глух ли он, что не слышит того, что̀ ему говорят. Балашев назвал себя. Унтер-офицер послал солдата к офицеру.
Кутузов испуганно-открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля Божия над всеми нами!» Он тяжело, всею
грудью вздохнул и помолчал. «Я его любил и уважал и сочувствую тебе всею душой». Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной
груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали, и на глазах были слезы. Он вздохнул и
взялся обеими руками
за лавку, чтобы встать.
Говорил он слабым голосом, осторожно и, кашляя,
брался за грудь, и в это время взгляд его становился беспокойным и тревожным, как у очень мнительных людей.
Изнуренный ребенок, несмотря на свою усталость,
взялся за грудь, но как молока в груди не было, то он только защелкал губенками и сейчас же опять оторвался и запищал…
Неточные совпадения
Он, глубоко вздохнув и как бы чувствуя, что мало будет участия со стороны Константина Федоровича и жестковато его сердце, подхватил под руку Платонова и пошел с ним вперед, прижимая крепко его к
груди своей. Костанжогло и Чичиков остались позади и,
взявшись под руки, следовали
за ними в отдалении.
Свежий ветер так и режет ему лицо,
за уши щиплет мороз, в рот и горло пахнуло холодом, а
грудь охватило радостью — он мчится, откуда ноги
взялись, сам и визжит и хохочет.
Она положила перо, склонила опять голову в ладони, закрыла глаза, собираясь с мыслями. Но мысли не вязались, путались, мешала тоска, биение сердца. Она прикладывала руку к
груди, как будто хотела унять боль, опять
бралась за перо,
за бумагу и через минуту бросала.
Когда он еще
брался за ручку звонка, сердце в
груди вздрогнуло у него, как спугнутая птица.
Взявшись за звонок своей квартиры после разговора с Алешей и порешив вдруг идти к Смердякову, Иван Федорович повиновался одному особливому, внезапно вскипевшему в
груди его негодованию.