Неточные совпадения
Немца Палена в Новый-Йорк, в Америку, за французом Моро
послали, — сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу.
— Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на
немцев напал. А
немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит,
немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою
славу сделал.
— Продай матушку̀, — ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к
немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно
шел широким шагом.
— Какие шутки! — повторил граф. — Только скажи он слово, мы все
пойдем… Мы не
немцы какие-нибудь…
Ради Бога,
пошлите меня куда-нибудь хотя полком командовать, а здесь быть не могу; и вся главная квартира
немцами наполнена, так что русскому жить невозможно, и толку никакого нет.
— Тоже дожидаетесь главнокомандующего? — заговорил гусарский подполковник. — Говорят всем доступен,
слава Богу. А то с колбасниками беда! Не даром Ермолов в
немцы просился. Теперь авось и русским говорить можно будет. А то чорт знает, чтó делали. Всё отступали — всё отступали. Вы делали поход? — спросил он.
Солдаты французской армии
шли убивать русских солдат в Бородинском сражении не вследствие приказания Наполеона, но по собственному желанию. Вся армия: французы, итальянцы,
немцы, поляки — голодные, оборванные и измученные походом, в виду армии, загораживавшей от них Москву, чувствовали, что le vin est tiré et qu’il faut le boire. [вино откупорено и надо выпить его.] Ежели бы Наполеон запретил им теперь драться с русскими, они бы его убили и
пошли бы драться с русскими, потому что это было им необходимо.
— Народу-то! Эка народу!.. И на пушках-то навалили! Смотри: меха… — говорили они. — Вишь, стервецы, награбили… Вон у того-то сзади, на телеге… Ведь это — с иконы, ей Богу!.. Это
немцы должно быть. И наш мужик, ей Богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь навьючился-то, насилу
идет! Вот-те на, дрожки и те захватили!.. Вишь уселся на сундуках-то. Батюшки!.. Подрались!..
— Я вот хочу, Женни, веру переменить, чтобы не говеть никогда, — подмигнув глазом, сказала Лиза. — Правда, что и ты это одобришь? Борис вон тоже согласен со мною: хотим в
немцы идти.
— Разумеется, слабы, — червь, а не человек, поношение человеков. А бог захочет — и червя сохранит, устроит тебя так, что лучше требовать нельзя, сам этак никогда и не выдумаешь. Слаб ты — он тебе
немца пошлет и живи за его головою.
Неточные совпадения
— Во времена досюльные // Мы были тоже барские, // Да только ни помещиков, // Ни немцев-управителей // Не знали мы тогда. // Не правили мы барщины, // Оброков не платили мы, // А так, когда рассудится, // В три года раз
пошлем.
Что ж мой Онегин? Полусонный // В постелю с бала едет он: // А Петербург неугомонный // Уж барабаном пробужден. // Встает купец,
идет разносчик, // На биржу тянется извозчик, // С кувшином охтенка спешит, // Под ней снег утренний хрустит. // Проснулся утра шум приятный. // Открыты ставни; трубный дым // Столбом восходит голубым, // И хлебник,
немец аккуратный, // В бумажном колпаке, не раз // Уж отворял свой васисдас.
Тяжело за двести рублей всю жизнь в гувернантках по губерниям шляться, но я все-таки знаю, что сестра моя скорее в негры
пойдет к плантатору или в латыши к остзейскому
немцу, чем оподлит дух свой и нравственное чувство свое связью с человеком, которого не уважает и с которым ей нечего делать, — навеки, из одной своей личной выгоды!
Надо брать пример с
немцев, у них рост социализма
идет нормально, путем отбора лучших из рабочего класса и включения их в правящий класс, — говорил Попов и, шагнув, задел ногой ножку кресла, потом толкнул его коленом и, наконец, взяв за спинку, отставил в сторону.
Наполненное шумом газет, спорами на собраниях, мрачными вестями с фронтов, слухами о том, что царица тайно хлопочет о мире с
немцами, время
шло стремительно, дни перескакивали через ночи с незаметной быстротой, все более часто повторялись слова — отечество, родина, Россия, люди на улицах шагали поспешнее, тревожней, становились общительней, легко знакомились друг с другом, и все это очень и по-новому волновало Клима Ивановича Самгина. Он хорошо помнил, когда именно это незнакомое волнение вспыхнуло в нем.