Неточные совпадения
Соня задумалась. Вопрос о том, как
писать к Nicolas и нужно ли
писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
Прочтя письмо, Наташа села к письменному столу, чтобы
написать ответ: «Chère princesse», [Милая княжна,] быстро, механически
написала она и остановилась. «Что́ ж дальше могла
написать она после всего того, что́ было вчера? Да, да, всё это было, и теперь уж всё другое», думала она, сидя над начатым письмом. «Надо отказать ему? Неужели надо? Это ужасно!»… И чтобы не думать этих страшных мыслей, она пошла к
Соне и с ней вместе стала разбирать узоры.
— Нет,
Соня, я не могу больше! — сказала она, — Я не могу больше скрывать от тебя. Ты знаешь, мы любим друг друга!…
Соня, голубчик, он
пишет…
Соня…
— Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я
напишу ему, я скажу папа, — решительно сказала
Соня.
Ростов перед открытием кампании получил письмо от родителей, в котором, кратко извещая его о болезни Наташи и о разрыве с князем Андреем (разрыв этот объясняли ему отказом Наташи), они опять просили его выйти в отставку и приехать домой. Николай, получив это письмо, и не попытался проситься в отпуск или отставку, а
написал родителям, что очень жалеет о болезни и разрыве Наташи с ее женихом, и что он сделает всё возможное для того, чтобы исполнить их желание.
Соне он
писал отдельно.
Тот, казавшийся неразрешимым узел, который связывал свободу Ростову, был разрешен этим неожиданным (как казалось Николаю), ничем не вызванным письмом
Сони. Она
писала, что последние несчастные обстоятельства, потеря почти всего имущества Ростовых в Москве, и не раз высказываемые желания графини о том, чтобы Николай женился на княжне Болконской, и его молчание и холодность за последнее время, всё это вместе заставило ее решиться отречься от его обещаний и дать ему полную свободу.
«Мне слишком тяжело было думать, что я могу быть причиной горя или раздора в семействе, которое меня облагодетельствовало», —
писала она, — «и любовь моя имеет одною целью счастье тех, кого я люблю; и потому я умоляю вас, Nicolas, считать себя свободным и знать, что, несмотря ни на чтò, никто сильнее не может вас любить, как ваша
Соня».
Оба письма были из Троицы. Другое письмо было от графини. В письме этом описывались последние дни в Москве, выезд, пожар и погибель всего состояния. В письме этом между прочим графиня
писала о том, что князь Андрей в числе раненых ехал вместе с ними. Положение его было очень опасное, но теперь доктор говорит, что есть больше надежды.
Соня и Наташа как сиделки ухаживают за ним.
—
Соня, — сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. —
Соня, ты не
напишешь Николиньке? — сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз,
Соня прочла всё, чтò разумела графиня под этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
В этом же письме, умалчивая о сочувствии Варварушки,
Соня писала, что поступила в монастырь, пока послушницей, потом же надеется удостоиться и монашеского чина. В трогательных выражениях она умоляла ненаглядную Екатерину Ивановну простить ее… Слала поклоны надзирательницам, Софье Петровне и подругам.
Неточные совпадения
Соня прямо
писала, что он, особенно вначале, не только не интересовался ее посещениями, но даже почти досадовал на нее, был несловоохотлив и даже груб с нею, но что под конец эти свидания обратились у него в привычку и даже чуть не в потребность, так что он очень даже тосковал, когда она несколько дней была больна и не могла посещать его.
Письма
Сони казались сперва Дуне и Разумихину как-то сухими и неудовлетворительными; но под конец оба они нашли, что и
писать лучше невозможно, потому что и из этих писем в результате получалось все-таки самое полное и точное представление о судьбе их несчастного брата.
Но мало-помалу между ними и
Соней завязались некоторые более близкие отношения: она
писала им письма к их родным и отправляла их на почту.
Устроилась она чрез
Соню, которая аккуратно каждый месяц
писала в Петербург на имя Разумихина и аккуратно каждый месяц получала из Петербурга ответ.
В ближайшую субботу он идет в отпуск к замужней сестре
Соне, живущей за Москвой-рекой, в Мамонтовском подворье. В пустой аптекарский пузырек выжимает он сок от целого лимона и новым пером номер 86
пишет довольно скромное послание, за которым, однако, кажется юнкеру, нельзя не прочитать пламенной и преданной любви: