Неточные совпадения
Она и Михаил Иваныч — два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим
людей за то добро, которое они нам сделали,
сколько за то добро, которое мы им сделали».
Он счастлив был выказываемою ему благодарностью, но стыдился, принимая ее. Эта благодарность напоминала ему, на
сколько он еще больше бы был в состоянии сделать для этих простых, добрых
людей.
Не найдя Курагина в Турции, князь Андрей не считал необходимым скакать за ним опять в Россию; но, при всем том, он знал, что
сколько бы ни прошло времени, он не мог, встретив Курагина, несмотря на всё презрение, которое он имел к нему, несмотря на все доказательства, которые он делал себе, что ему не стóит унижаться до столкновения с ним, он знал, что, встретив его, он не мог не вызвать его, как не может голодный
человек не броситься на пищу.
Пятые были приверженцы Барклая-де-Толли, не столько как
человека,
сколько как военного министра и главнокомандующего.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными
людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих
людей, считал,
сколько приходится русских на одного француза и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза, приходилось пять русских.
Никто не может сказать, на
сколько дано
человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов; и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров, и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.
Ежели бы этот
человек был одарен хоть сколько-нибудь способностью понимать чувства других и догадывался бы об ощущениях Пьера, Пьер вероятно ушел бы от него; но оживленная непроницаемость этого
человека ко всему тому, что не было он сам, победила Пьера.
И
сколько ни старался Кутузов удержать войска, войска наши атаковали, стараясь загородить дорогу. Пехотные полки, как рассказывают, с музыкой и барабанным боем ходили в атаку, и побили и потеряли тысячи
людей.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать,
сколько у них
людей в батальоне,
сколько батальонов,
сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал...
Со всех сторон лежало мясо различных животных — от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие
люди, так что Серый мог наедаться
сколько угодно.
Она дорожила, казалось, не столько
людьми,
сколько всею семьей.
Одна старая графиня, материнским чутьем понявшая, что все порывы Наташи имели началом только потребность иметь семью, иметь мужа (как она, не столько шутя,
сколько взаправду, кричала в Отрадном) — одна мать удивлялась удивлению
людей не понимавших Наташи и повторяла, что она всегда знала, что Наташа будет примерною женой и матерью.
Сколько бы раз опыт и рассуждение ни показывали
человеку, что в тех же условиях, с тем же характером он сделает то же самое, что и прежде, он, в тысячный раз приступая в тех же условиях, с тем же характером к действию, всегда кончавшемуся одинаково, несомненно чувствует себя столь же уверенным в том, что он может поступать, как он захочет, как и до опыта.
Но точно так же, как непостижимая сама в себе сила тяготенья, ощущаемая всяким
человеком, только на столько понятна нам, на
сколько мы знаем законы необходимости, которой она подлежит (от первого знания, что все тела тяжелы, до закона Ньютона), точно так же и непостижимая, сама в себе, сила свободы, сознаваемая каждым, только на столько понятна нам, на
сколько мы знаем законы необходимости, которым она подлежит (начиная от того, что всякий
человек умирает и до знания самых сложных экономических или исторических законов).
История рассматривает проявления свободы
человека в связи с внешним миром во времени и в зависимости от причин, т. е. определяет эту свободу законами разума, и потому история только на столько есть наука, на
сколько эта свобода определена этими законами.
Неточные совпадения
А уж Тряпичкину, точно, если кто попадет на зубок, берегись: отца родного не пощадит для словца, и деньгу тоже любит. Впрочем, чиновники эти добрые
люди; это с их стороны хорошая черта, что они мне дали взаймы. Пересмотрю нарочно,
сколько у меня денег. Это от судьи триста; это от почтмейстера триста, шестьсот, семьсот, восемьсот… Какая замасленная бумажка! Восемьсот, девятьсот… Ого! за тысячу перевалило… Ну-ка, теперь, капитан, ну-ка, попадись-ка ты мне теперь! Посмотрим, кто кого!
Артемий Филиппович.
Человек десять осталось, не больше; а прочие все выздоровели. Это уж так устроено, такой порядок. С тех пор, как я принял начальство, — может быть, вам покажется даже невероятным, — все как мухи выздоравливают. Больной не успеет войти в лазарет, как уже здоров; и не столько медикаментами,
сколько честностью и порядком.
Пей даром
сколько вздумаешь — // На славу угостим!..» // Таким речам неслыханным // Смеялись
люди трезвые, // А пьяные да умные // Чуть не плевали в бороду // Ретивым крикунам.
Стародум. А! Сколь великой душе надобно быть в государе, чтоб стать на стезю истины и никогда с нее не совращаться!
Сколько сетей расставлено к уловлению души
человека, имеющего в руках своих судьбу себе подобных! И во-первых, толпа скаредных льстецов…
Очевидно, стало быть, что Беневоленский был не столько честолюбец,
сколько добросердечный доктринер, [Доктринер — начетчик,
человек, придерживающийся заучен — ных, оторванных от жизни истин, принятых правил.] которому казалось предосудительным даже утереть себе нос, если в законах не формулировано ясно, что «всякий имеющий надобность утереть свой нос — да утрет».