Неточные совпадения
Князь Андрей понял, что это было сказано
о нем, и что
говорит это
Наполеон.
В 1808-м году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором
Наполеоном, и в высшем петербургском обществе много
говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809-м году близость двух властелинов мира, как называли
Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда
Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за-границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете
говорили о возможности брака между
Наполеоном и одною из сестер императора Александра.
— Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с
Наполеоном, то их всенародно объявили бы, — с горячностью и поспешностью
говорил он. — Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. — Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить
о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
В начале июля в Москве распространялись всё более и более тревожные слухи
о ходе войны:
говорили о воззвании государя к народу,
о приезде самого государя из армии в Москву. И так как до 11-го июля манифест и воззвание не были получены, то
о них и
о положении России ходили преувеличенные слухи.
Говорили, что государь уезжает потому, что армия в опасности,
говорили, что Смоленск сдан, что у
Наполеона миллион войска и что только чудо может спасти Россию.
В исторических сочинениях
о 1812-м годе авторы-французы очень любят
говорить о том, как
Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы-русские еще более любят
говорить о том, как с начала кампании существовал план Скифской войны заманиванья
Наполеона в глубь России и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому-то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, на проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий.
Факты
говорят очевидно, что ни
Наполеон не предвидел опасности в движении на Москву, ни Александр и русские военачальники не думали тогда
о заманиваиьи
Наполеона, а думали
о противном.
Проехав несколько шагов молча,
Наполеон обратился к Бертье и сказал, что он хочет испытать действие, которое произведет sur cet enfant du Don [на это дитя Дона] известие
о том, что человек, с которым
говорит этот enfant du Don, есть сам император, тот самый император, который написал на пирамидах бессмертно-победоносное имя.
Наполеон слушал, строго нахмурившись и молча то, чтò
говорил Фабвье
о храбрости и преданности его войск, дравшихся при Саламанке на другом конце Европы и имевших только одну мысль — быть достойными своего императора, и один страх — не угодить ему.
Говорить о том, что́ бы было, если бы
Наполеон дал свою гвардию, всё равно, что
говорить о том, что́ бы было, если б осенью сделалась весна.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей, в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию
Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают
о влиянии одних из этих лиц на другие и
говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Предчувствие Анны Павловны оправдалось, и в городе всё утро царствовало радостно-праздничное настроение духа. Все признавали победу совершенною и некоторые уже
говорили о пленении самого
Наполеона,
о низложении его и избрании новой главы для Франции.
Оно побежало только тогда, когда его вдруг охватил панический страх, произведенный перехватами обозов по Смоленской дороге и Тарутинским сражением. Это же самое известие
о Тарутинском сражении, неожиданно на смотру полученное
Наполеоном, вызвало в нем желание наказать русских, как
говорит Тьер, и он отдал приказание
о выступлении, которого требовало всё войско.
Но не
говоря о том, что ничто не мешало
Наполеону итти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу) историки забывают то, что армия
Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели.
Они обвиняли Кутузова и
говорили, что он с самого начала кампании мешал им победить
Наполеона, что он думает только об удовлетворении своих страстей и не хотел выходить из Полотняных Заводов, потому что ему там было покойно, что он под Красным остановил движенье, потому что, узнав
о присутствии
Наполеона, он совершенно потерялся, что можно предполагать, что он находится в заговоре с
Наполеоном, что он подкуплен им, [Записка Вильсона] и т. д., и т. д.
Александр I, умиротворитель Европы, человек, с молодых лет стремившийся только к благу своих народов, первый зачинщик либеральных нововведений в своем отечестве, теперь, когда, кажется, он владеет наибольшею властью, и потому возможностью сделать благо своих народов, в то время как
Наполеон в изгнании делает детские и лживые планы
о том, как бы он осчастливил человечество, еслиб имел власть, Александр I, исполнив свое призвание и почуяв на себе руку Божию, вдруг признает ничтожность этой мнимой власти, отворачивается от нее, передает ее в руки презираемых им и презренных людей, и
говорит только...
Но не
говоря о внутреннем достоинстве этого рода историй (может быть, они для кого-нибудь или для чего-нибудь и нужны), истории культуры, к которым начинают более и более сводиться все общие истории, знаменательны тем, что они, подробно и серьезно разбирая различные религиозные, философские, политические учения, как причины событий, всякий раз, как им только приходится описать действительное историческое событие, как например поход 12-го года, описывают его невольно, как произведение власти, прямо
говоря, что поход этот есть произведение воли
Наполеона.
Власть эта не может быть основана на преобладании нравственной силы, ибо, не
говоря о людях-героях, как
Наполеоны,
о нравственных достоинствах которых мнения весьма разноречивы, история показывает нам, что ни Людовики ХІ-е, ни Метернихи, управлявшие миллионами людей, не имели никаких особенных свойств силы душевной, а напротив, были по бòльшей части нравственно слабее каждого из миллионов людей, которыми они управляли.
Говорим ли мы
о переселении народов и набегах варваров, или
о распоряжениях
Наполеона III, или
о поступке человека, совершенном час тому назад и состоящем в том, что из нескольких направлений прогулки он выбрал одно, мы не видим ни малейшего противоречия. Мера свободы и необходимости, руководившей поступками этих людей, ясно определена для нас.
Неточные совпадения
Ваш братец, Платон Михайлыч,
говорят, необыкновенный хозяин;
о Константине Федоровиче что уж
говорить — это
Наполеон своего рода.
— Да нас-то с тобой чем это касается? — засмеялся Иван, — ведь свое-то мы успеем все-таки переговорить, свое-то, для чего мы пришли сюда? Чего ты глядишь с удивлением? Отвечай: мы для чего здесь сошлись? Чтобы
говорить о любви к Катерине Ивановне,
о старике и Дмитрии?
О загранице?
О роковом положении России? Об императоре
Наполеоне? Так ли, для этого ли?
По счастью, в самое это время Кларендону занадобилось попилигримствовать в Тюльери. Нужда была небольшая, он тотчас возвратился.
Наполеон говорил с ним
о Гарибальди и изъявил свое удовольствие, что английский народ чтит великих людей, Дрюэн де Люис
говорил, то есть он ничего не
говорил, а если б он заикнулся —
Первое время настроение польского общества было приподнятое и бодрое.
Говорили о победах,
о каком-то Ружицком, который становится во главе волынских отрядов,
о том, что
Наполеон пришлет помощь. В пансионе ученики поляки делились этими новостями, которые приносила Марыня, единственная дочь Рыхлинских. Ее большие, как у Стасика, глаза сверкали радостным одушевлением. Я тоже верил во все эти успехи поляков, но чувство, которое они во мне вызывали, было очень сложно.
На бегу люди догадывались
о причине набата: одни
говорили, что ограблена церковь, кто-то крикнул, что отец Виталий помер в одночасье, а старик Чапаков, отставной унтер, рассказывал, что
Наполеонов внук снова собрал дванадесять язык, перешёл границы и Петербург окружает. Было страшно слушать эти крики людей, невидимых в густом месиве снега, и все слова звучали правдоподобно.