В ту минуту, как дверь отворилась и вошел неизвестный человек, Пьер испытал чувство страха и благоговения, подобное тому, которое он в детстве испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно чужим по условиям жизни и с близким, по
братству людей, человеком.
Неточные совпадения
— Я подразумеваю, что франк-масонство есть fraternité [
братство] и равенство
людей с добродетельными целями, — сказал Пьер, стыдясь по мере того, как он говорил, несоответственности своих слов с торжественностью минуты. — Я подразумеваю…
— Что́ я думаю? я слушал тебя. Всё это так, — сказал князь Андрей. — Но ты говоришь: вступи в наше
братство, и мы тебе укажем цель жизни и назначение
человека, и законы, управляющие миром. Да кто же мы? —
люди? Отчего же вы всё знаете? Отчего я один не вижу того, чтó вы видите? Вы видите на земле царство добра и правды, а я его не вижу.
К четвертому разряду, наконец, причислялось тоже большое количество братьев, в особенности в последнее время вступивших в
братство. Это были
люди, по наблюдениям Пьера, ни во что́ не верующие, ничего не желающие, и поступавшие в масонство только для сближения с молодыми богатыми и сильными по связям и знатности братьями, которых весьма много было в ложе.
«Весь план ордена должен быть основан на том, чтоб образовать
людей твердых, добродетельных и связанных единством убеждения, убеждения, состоящего в том, чтобы везде и всеми силами преследовать порок и глупость и покровительствовать таланты и добродетель: извлекать из праха
людей достойных, присоединяя их к нашему
братству.
Мне думалось, что его цель вступления в
братство состояла только в желании сблизиться с
людьми, быть в фаворе у находящихся в нашей ложе.
Топоров, как и все люди, лишенные основного религиозного чувства, сознанья равенства и
братства людей, был вполне уверен, что народ состоит из существ совершенно других, чем он сам, и что для народа необходимо нужно то, без чего он очень хорошо может обходиться.
В русском народе есть задатки коммюнотарности, общности, возможного
братства людей, которого нет уже у народов Запада.
Мнение это совершенно ошибочно. Христианское учение и учение позитивистов, коммунистов и всех проповедников всемирного
братства людей, основанное на выгодности этого братства, не имеют ничего общего между собой и отличаются друг от друга в особенности тем, что учение христианское имеет твердые, ясные основы в душе человеческой; учение же любви к человечеству есть только теоретический вывод по аналогии.
Неточные совпадения
— Война уничтожает сословные различия, — говорил он. —
Люди недостаточно умны и героичны для того, чтобы мирно жить, но пред лицом врага должно вспыхнуть чувство дружбы,
братства, сознание необходимости единства в игре с судьбой и для победы над нею.
Установление совершенного
братства между
людьми не будет исчезновением человеческих индивидуальностей, но будет их полным утверждением.
Закон может принуждать
людей к справедливости, но не может принуждать к
братству.
Коммюнотарность есть духовное начало
людей, общность и
братство в отношениях
людей, и она совсем не означает какой-то реальности, стоящей над
людьми и ими командующей.
А потому в мире все более и более угасает мысль о служении человечеству, о
братстве и целостности
людей и воистину встречается мысль сия даже уже с насмешкой, ибо как отстать от привычек своих, куда пойдет сей невольник, если столь привык утолять бесчисленные потребности свои, которые сам же навыдумал?