И, вновь прочтя стихи 17—19, те самые, которые казались мне всегда так неясны, я был поражен тем простым и
ясным смыслом этих стихов, который вдруг открылся мне.
Неточные совпадения
Эти варианты дают историю толкований этого места.
Смысл один
ясный тот, что Христос, так же как и по Луке, говорит о законе вечном: но в числе списателей Евангелий находятся такие, которым желательно признать обязательность писанного закона Моисеева, и эти списатели присоединяют к слову закон прибавку — «и пророки» — и изменяют
смысл.
Смысл ясный тот, что кому нужно доброе, тот берет не одно новое, но и старое, и что потому, что оно старое, его нельзя отбрасывать.
Я чувствовал, что всё толкование, разрушавшее прямой и
ясный для меня
смысл, зиждилось на слове «напрасно».
Если бы выкинуть его,
смысл выходил бы
ясный; но против моего понимания были все толкователи, против него было каноническое Евангелие со словом напрасно.
Эта четвертая заповедь была первая заповедь, которую я понял и которая открыла мне
смысл всех остальных. Четвертая простая,
ясная, исполнимая заповедь говорит: никогда силой не противься злому, насилием не отвечай на насилие: бьют тебя — терпи, отнимают — отдай, заставляют работать — работай, хотят взять у тебя то, что ты считаешь своим — отдавай.
Тут должен быть
ясный и определенный
смысл, такой же, как и в первых четырех заповедях.
Учение Христа имеет глубокий метафизический
смысл; учение Христа имеет общечеловеческий
смысл; учение Христа имеет и самый простой,
ясный, практический
смысл для жизни каждого отдельного человека. Этот
смысл можно выразить так: Христос учит людей не делать глупостей. В этом состоит самый простой, всем доступный
смысл учения Христа.
Но чем дальше я шел в изучении Евангелий, чем
яснее открывался мне
смысл учения Христа, тем неизбежнее становился для меня выбор: учение Христа разумное,
ясное, согласное с моею совестью и дающее мне спасение, или учение прямо противоположное, не согласное с моим разумом и совестью и не дающее мне ничего, кроме сознания погибели вместе с другими.
И самым большим промахом было то, что вопреки точному и
ясному смыслу статьи 149 дисциплинарного устава, строго воспрещающей разглашение происходящего на суде, члены суда чести не воздержались от праздной болтовни.
Жизнь стала приятной, лёгкой, явился какой-то простой,
ясный смысл, а прошлое как бы туман задёрнул.
К тому времени с Дальнего Востока потянуло первым холодом настоящих поражений, и стало неприятно думать о войне, в которой нет ни
ясного смысла, ни радости побед, и с легкостью бессознательного предательства городок вернулся к прежнему миру и сладкой тишине.
Перед глазами двигалась черная с серебром треугольная спина священника, и было почему-то приятно, что она такая необыкновенная, и на мгновение открывался
ясный смысл в том, что всегда было непонятно: в синих полосках ладана, в странности одежды, даже в том, что какой-то совсем незначительный человек с козлиной реденькой бородкой шепчет: «Раздавайте!», а сам, все так же на ходу, уверенно и громко отвечает священнику:
Неточные совпадения
«И разве не то же делают все теории философские, путем мысли странным, несвойственным человеку, приводя его к знанию того, что он давно знает и так верно знает, что без того и жить бы не мог? Разве не видно ясно в развитии теории каждого философа, что он вперед знает так же несомненно, как и мужик Федор, и ничуть не
яснее его главный
смысл жизни и только сомнительным умственным путем хочет вернуться к тому, что всем известно?»
Меня невольно поразила способность русского человека применяться к обычаям тех народов, среди которых ему случается жить; не знаю, достойно порицания или похвалы это свойство ума, только оно доказывает неимоверную его гибкость и присутствие этого
ясного здравого
смысла, который прощает зло везде, где видит его необходимость или невозможность его уничтожения.
Многое казалось лишним, даже совершенно лишенным
смысла, мешающим сложиться чему-то иному, более крепкому и
ясному.
Я прибежал к Ламберту. О, как ни желал бы я придать логический вид и отыскать хоть малейший здравый
смысл в моих поступках в тот вечер и во всю ту ночь, но даже и теперь, когда могу уже все сообразить, я никак не в силах представить дело в надлежащей
ясной связи. Тут было чувство или, лучше сказать, целый хаос чувств, среди которых я, естественно, должен был заблудиться. Правда, тут было одно главнейшее чувство, меня подавлявшее и над всем командовавшее, но… признаваться ли в нем? Тем более что я не уверен…
По этим данным я в детстве составил себе такое твердое и
ясное понятие о том, что Епифановы наши враги, которые готовы зарезать или задушить не только папа, но и сына его, ежели бы он им попался, и что они в буквальном
смысле черные люди, что, увидев в год кончины матушки Авдотью Васильевну Епифанову, la belle Flamande, ухаживающей за матушкой, я с трудом мог поверить тому, что она была из семейства черных людей, и все-таки удержал об этом семействе самое низкое понятие.