И потому Христос, употребляя слово закон — «тора», употребляет его,
то утверждая его, как Исаия и другие пророки, в смысле закона бога, который вечен, то отрицая его в смысле писанного закона пяти книг. Но для различия, когда он, отрицая его, употребляет это слово в смысле писанного закона, он прибавляет всегда слово: «и пророки», или слово: «ваш», присоединяя его к слову закон.
Неточные совпадения
Можно
утверждать, что всегдашнее исполнение этого правила очень трудно, можно не соглашаться с
тем, что каждый человек будет блажен, исполняя это правило, можно сказать, что это глупо, как говорят неверующие, что Христос был мечтатель, идеалист, который высказывал неисполнимые правила, которым и следовали по глупости его ученики, но никак нельзя не признавать, что Христос сказал очень ясно и определенно
то самое, что хотел сказать: именно, что человек, по его учению, должен не противиться злу и что потому
тот, кто принял его учение, не может противиться злу.
Я принимал на веру
то с детства внушенное мне толкование, что оба закона эти суть произведения святого духа, что законы эти соглашаются, что Христос
утверждает закон Моисея и дополняет и восполняет его.
Пусть
те, которые толкуют слова Христа так, что он
утверждал весь закон Моисея, пусть они объяснят себе: кого же во всю свою деятельность обличал Христос, против кого восставал, называя их фарисеями, законниками, книжниками?
Христос не мог
утверждать весь закон, но он не мог также и отрицать весь закон и пророков,
тот закон, в котором сказано: люби ближнего как самого себя, и
тех пророков, словами которых он часто высказывает свои мысли.
Говорится, что Христос сам
утвердил клятву на суде, когда на слова первосвященника: «Заклинаю тебя богом живым», отвечал: ты сказал; говорится, что апостол Павел призывает бога во свидетельство истины своих слов, что есть, очевидно,
та же клятва; говорится, что клятвы были предписаны законом Моисеевым, но господь не отменил этих клятв; говорится, что отменяются только клятвы пустые, фарисейски-лицемерные.
Они должны понимать, что всяким часом своей жизни, во время которой они не прекращают этой жизни, они
утверждают это обязательство, и что потому человек, живущий для себя и отрицающий это обязательство, связывающее его с жизнью и началом ее, сам лишает себя жизни, должен понимать, что, живя так, он, желая сохранить свою жизнь, губит ее, —
то самое, что много раз повторяет Христос.
Только этой вечной жизни учит Христос по всем Евангелиям, и, как ни странно это сказать про Христа, который лично воскрес и обещал всех воскресить, никогда Христос не только ни одним словом не
утверждал личное воскресение и бессмертие личности за гробом, но и
тому восстановлению мертвых в царстве мессии, которое основали фарисеи, придавал значение, исключающее представление о личном воскресении.
И вот они взывают к кому-то: «
Утверди в нас веру в
то, что мы не погибнем».
Ученики Христа много раз просили его
утвердить их веру в
то, что он говорил: Матф. XX, 20—28 и Марк. X, 35—45.
Притча о хозяине и работнике, пришедшем с поля, сказанная в ответ на прямую просьбу учеников
утвердить, умножить в них веру, еще яснее определяет основу
той веры, которой учит Христос.
Хочу верить, но не могу;
утверди в нас веру в
то, что веревка спасения спасает нас.
На просьбу учеников
утвердить в них веру Христос говорит: когда хозяин придет с работником с поля,
то не велит ему сейчас обедать, а велит убрать скотину и служить, а потом уж работник садится за стол и обедает.
Мы говорим: «трудно жить по учению Христа!» Да как же не трудно, когда мы сами старательно всей жизнью нашей скрываем от себя наше положение и старательно
утверждаем в себе доверие к
тому, что наше положение совсем не
то, какое есть, а совершенно другое.
И кончилось
тем, что мир стал жить жизнью, которая стала хуже языческой жизни, и церковь стала не только оправдывать эту жизнь, но
утверждать, что в этом-то и состоит учение Христа.
Церковь, составлявшаяся из
тех, которые думали соединить людей воедино
тем, что они с заклинаниями
утверждали про себя, что они в истине, давно уже умерла. Но церковь, составленная из людей не обещаниями, не помазанием, а делами истины и блага, соединенными воедино — эта церковь всегда жила и будет жить. Церковь эта как прежде, так и теперь составляется не из людей, взывающих: господи, господи! и творящих беззаконие (Матф. VII, 21, 22), но из людей, слушающих слова сии и исполняющих их.
В числе этих замечаний не нашлось, как водится, ни одного, которое бы не противоречило другому;
тот утверждал, что конь «вислобокий», другой, напротив того, спорил, что он добрый, третий бился об заклад, что «двужильный», четвертый уверял, что пегая лошадь ни более ни менее как «стогодовалая», и так далее; разумеется, мнения эти никому из них не были особенно дороги, и часто тот, кто утверждал одно, спустя минуту, а иногда и того менее, стоял уже за мнение своего противника.
Если иностранные Писатели доныне говорят, что в России нет Среднего состояния, то пожалеем об их дерзком невежестве, но скажем, что Екатерина даровала сему важному состоянию истинную политическую жизнь и цену: что все прежние его установления были недостаточны, нетверды и не образовали полной системы; что Она первая обратила его в государственное достоинство, которое основано на трудолюбии и добрых нравах и которое может быть утрачено пороками [См.: «Городовое Положение».]; что Она первая поставила на его главную степень цвет ума и талантов — мужей, просвещенных науками, украшенных изящными дарованиями [Ученые и художники по сему закону имеют право на достоинство Именитых Граждан.]; и чрез
то утвердила законом, что государство, уважая общественную пользу трудолюбием снисканных богатств, равномерно уважает и личные таланты, и признает их нужными для своего благоденствия.
Прежде ж // Чем Дмитриева мать, царица Марфа, // Свидетельствовать будет на Москве, // Что сын ее до смерти закололся // И погребен, ты выедешь на площадь // И с Лобного объявишь места: сам-де, // Своими-де очами видел ты // Труп Дмитрия, — и крестным целованьем //
То утвердишь. Меж тем я со владыкой // Велел везде Отрепьеву гласить // Анафему: в церквах, в монастырях, // На перекрестках всех, его с амвонов // Велел клясти! Быть может, вразумится // Чрез то народ.
Неточные совпадения
В одной письме развивает мысль, что градоначальники вообще имеют право на безусловное блаженство в загробной жизни, по
тому одному, что они градоначальники; в другом
утверждает, что градоначальники обязаны обращать на свое поведение особенное внимание, так как в загробной жизни они против всякого другого подвергаются истязаниям вдвое и втрое.
Другой вариант
утверждает, что Иванов совсем не умер, а был уволен в отставку за
то, что голова его вследствие постепенного присыхания мозгов (от ненужности в их употреблении) перешла в зачаточное состояние.
Искусственные примеси сверху донизу опутали Глупов, и ежели можно сказать, что в общей экономии его существования эта искусственность была небесполезна,
то с не меньшею правдой можно
утверждать и
то, что люди, живущие под гнетом ее, суть люди не весьма счастливые.
Но как ни строго хранили будочники вверенную им тайну, неслыханная весть об упразднении градоначальниковой головы в несколько минут облетела весь город. Из обывателей многие плакали, потому что почувствовали себя сиротами и, сверх
того, боялись подпасть под ответственность за
то, что повиновались такому градоначальнику, у которого на плечах вместо головы была пустая посудина. Напротив, другие хотя тоже плакали, но
утверждали, что за повиновение их ожидает не кара, а похвала.
Я, конечно, не хочу этим выразить, что мундир может действовать и распоряжаться независимо от содержащегося в нем человека, но, кажется, смело можно
утверждать, что при блестящем мундире даже худосочные градоначальники — и
те могут быть на службе терпимы.