Неточные совпадения
Все христианские церкви всегда признавали, что все
люди, неравные по своей учености и уму, — умные и глупые, — равны перед
богом, что всем доступна божеская истина. Христос сказал даже, что воля
бога в том, что немудрым открывается то, что скрыто от мудрых.
Бог сошел на землю, чтобы дать спасение
людям.
Спасение состоит в том, что второе лицо троицы, бог-сын, пострадал за
людей, искупил перед отцом грех их и дал
людям церковь, в которой хранится благодать, передающаяся верующим; но, кроме всего этого, этот бог-сын дал
людям и учение и пример жизни для спасения.
Как же это я говорил, что то, что
бог велел исполнять, то, исполнение чего он так точно определил, и сказал, что исполнять это легко, то, что он сам исполнил как
человек и что исполняли первые последователи его; как же это я говорил, что исполнять это так трудно, что даже невозможно без сверхъестественной помощи?
Самуил в первой книге, в главах 8-й и 12-й, обвиняет народ в том, что ко всем прежним своим отступлениям от
бога он прибавил еще новое: на место
бога, который был их царем, поставил человека-царя, который, по их мнению, спасет их.
Я не говорю уже о нашем сословии, деятельность которого почти вся состоит в противлении злым: военные, судейские, администраторы, но нет того частного, самого скромного
человека, которому бы не предстояло это решение между служением
богу, исполнением его заповедей, или служением «тогу», государственным учреждениям.
Как же еще сказать это яснее, определеннее: запрещается всякое различие между
людьми, всякий суд о том, что этот хорош, а этот дурен, указывается прямо на суд человеческий, который несомненно дурен, и показывается, что суд этот сам преступен, казня за преступления, и что потому суд сам собою уничтожается законом
бога — милосердием.
Апостол Павел говорит: они, зная справедливый суд
бога, сами делают несправедливо и научают так делать других, и потому нельзя оправдать
человека, который судит.
Так называемые верующие верят, что Христос —
бог, второе лицо троицы, сошедшее на землю для того, чтобы дать
людям пример жизни, и исполняют сложнейшие дела, нужные для совершения таинств, для постройки церквей, для посылки миссионеров, учреждения монастырей, управления паствой, исправления веры, но одно маленькое обстоятельство они забывают — делать то, что он сказал.
Стоит понять учение Христа, чтобы понять, что мир, не тот, который дан
богом для радости
человека, а тот мир, который учрежден
людьми для погибели их, есть мечта, и мечта самая дикая, ужасная, бред сумасшедшего, от которого стоит только раз проснуться, чтобы уже никогда не возвращаться к этому страшному сновидению.
Илья пророк, убегая от
людей, укрылся в пещере, и ему было откровение, что
бог явится ему у входа пещеры, Сделалась буря — ломались деревья.
Они очень просты, но в них выражен закон
бога и
человека, единственный и вечный.
Я имел уже целое, определенное и очень сложное учение о
боге, о сотворении мира и
человека и о заповедях его, данных
людям через Моисея.
Он говорит: «Вы оправдываете сами себя перед
людьми, но
бог знает ваши сердца; что у
людей высоко, то мерзость перед
богом».
Мы так привыкли к тому, по меньшей мере странному толкованию, что фарисеи и какие-то злые иудеи распяли Христа, что тот простой вопрос о том, где же были те не фарисеи и не злые, а настоящие иудеи, державшие закон, и не приходит нам в голову. Стоит задать себе этот вопрос, чтобы всё стало совершенно ясно. Христос — будь он
бог или
человек — принес свое учение в мир среди народа, державшегося закона, определявшего всю жизнь
людей и называвшегося законом
бога. Как мог отнестись к этому закону Христос?
Всякий пророк — учитель веры, открывая
людям закон
бога, всегда встречает между
людьми уже то, что эти
люди считают законом
бога, и не может избежать двоякого употребления слова закон, означающего то, что эти
люди считают ложно законом
бога ваш закон, и то, что есть истинный, вечный закон
бога.
Если бы повелевающий исторгать око за око, т. е.
бог, сам бы исторгал, то тут не было бы противоречия, а то это надо делать
людям, а
людям этим сын божий сказал, что этого не надо делать.
Не только отношения
человека к
богу, его жертвы, праздники, посты, отношения
человека к
человеку, народные, гражданские, семейные отношения, все подробности личной жизни: обрезание, омовение себя и чаш, одежды, — всё определено до последних мелочей и всё признано повелением
бога, законом
бога.
Христос так же, как и все пророки, берет из того, что
люди считают законом
бога, то, что есть точно закон
бога, берет основы, откидывает всё остальное и с этими основами связывает свое откровение вечного закона.
Мне не открывать пришлось, а мне пришлось делать то самое, что делали и делают все
люди, ищущие
бога и закон его: находить то, что есть вечный закон
бога, среди всего того, что
люди называют этим именем.
Мне представлялось, что Христос должен был запрещать всякий гнев, всякое недоброжелательство и для того, чтобы его не было, предписывает каждому: прежде чем идти приносить жертву, т. е. прежде, чем становиться в общение с
богом, вспомнить, нет ли
человека, который сердится на тебя. И если есть такой, напрасно или не напрасно, то пойти и помириться, а потом уж приносить жертву или молиться. Так мне казалось, но по толкованиям выходило, что это место надо понимать условно.
Итак, что
бог сочетал, того
человек да не разлучает.
По Марку, Луке и по посланию Павла не позволено разводиться. По смыслу толкования о том, что муж и жена — единое тело, соединенное
богом, толкования, повторенного в двух Евангелиях, не позволено. По смыслу всего учения Христа, предписывающего всем прощать, не исключая из этого падшую жену, не позволено. По смыслу всего места, объясняющего то, что отпущение жены производит разврат в
людях, тем более развратной, — не позволено.
Ведь если учение Христа в том, чтобы исполнять всегда волю
бога, то как же может
человек клясться, что он будет исполнять волю
человека? Воля
бога может не совпасть с волею
человека. И даже в этом самом месте Христос это самое и говорит. Он говорит (ст. 36): не клянись головою, потому что не только голова твоя, но и каждый волос на ней во власти
бога. То же говорится и в послании Иакова.
Последние слова, повторенные у Луки о том, что
бог не делает различия между
людьми и дает благо всем, и что потому и вы должны быть таковы же, как
бог: не делать различия между
людьми и должны не так делать, как язычники, а должны всех любить и всем делать добро одинаково — эти слова были ясны, они представлялись мне подтверждением и объяснением какого-то ясного правила, но в чем было это правило — я долго не мог понять.
И точно, и по Матфею и по Луке вслед за этим правилом он говорит, что для
бога все равны, на всех светит одно солнце, на всех падает дождь;
бог не делает различия между народами и всем делает равное добро; то же должны делать и
люди для всех
людей без различия их народностей, а не так, как язычники, разделяющие себя на разные народы.
Кроме того,
людям, которые, не зная нашей веры, требуют от нас того, чтобы мы резали
людей, мы можем еще отвечать то, что и ваши жрецы не оскверняют своих рук, чтобы ваш
бог принял их жертвы.
И всё это делается после того, как нам, христианам, 1800 лет тому назад объявлена нашим
богом заповедь вполне ясная и определенная: «не считай
людей других народов своими врагами, а считай всех
людей братьями и ко всем относись так же, как ты относишься к
людям своего народа, и потому не только не убивай тех, которых называешь своими врагами, но люби их и делай им добро».
И, поняв таким образом эти столь простые, определенные, не подверженные никаким перетолкованиям заповеди Христа, я спросил себя: что бы было, если бы весь христианский мир поверил в эти заповеди не в том смысле, что их нужно петь или читать для умилостивления
бога, а что их нужно исполнять для счастия
людей?
Царство
бога на земле есть мир всех
людей между собою.
Всё учение Христа состоит в том, чтобы дать царство
бога — мир
людям. В нагорной проповеди, в беседе с Никодимом, в послании учеников, во всех поучениях своих он говорит только о том, что разделяет
людей и мешает им быть в мире и войти в царство
бога. Все притчи суть только описание того, что есть царство
бога и что, только любя братьев и будучи в мире с ними, можно войти в него. Иоанн Креститель, предшественник Христа, говорит, что приблизилось царство
бога и что Иисус Христос дает его миру.
Знай, что все
люди — братья и сыны одного
бога, и не нарушай мира ни с кем во имя народных целей (43—48).
Все
люди будут братья и всякий будет всегда в мире с другими, наслаждаясь всеми благами мира тот срок жизни, который уделен ему
богом.
Заповеди мира, данные Христом, простые, ясные, предвидящие все случаи раздора и предотвращающие его, открывают это царство
бога на земле. Стало быть, Христос точно мессия. Он исполнил обещанное. Мы только не исполняем того, чего вечно желали все
люди, — того, о чем мы молились и молимся.
Отчего же
люди не делают того, что Христос сказал им и что дает им высшее доступное
человеку благо, чего они вечно желали и желают? И со всех сторон я слышу один, разными словами выражаемый, один и тот же ответ: «Учение Христа очень хорошо, и правда, что при исполнении его установилось бы царство
бога на земле, но оно трудно и потому неисполнимо».
Прошло много времени, и
бог сотворил другой мир, вещественный, и
человека тоже для его блага.
Бог сотворил
человека блаженным, бессмертным и безгрешным.
По этому учению сын
бога — сам
бог, второе лицо троицы, послан
богом на землю в образе
человека затем, чтобы спасти
людей от этого не свойственного им случайного, временного состояния, снять с них все проклятия, наложенные на них тем же
богом за грех Адама, и восстановить их в их прежнем естественном состоянии блаженства, т. е. безболезненности, бессмертия, безгрешности и праздности.
Признающие себя неверующими, правда, не веруют ни в
бога, ни в Христа, ни в Адама; но в основное ложное представление о правах
человека на блаженную жизнь, на котором зиждется всё, в него они веруют так же и еще тверже, чем богословы.
То, что̀
человек сознает в себе свободным, — это-то и есть то, что̀ рождено от бесконечного, от того, что мы называем
богом (11—13).
Это-то рождение от
бога, этого сына
бога в
человеке, мы должны возвысить в себе для того, чтобы получить жизнь истинную (14—17).
Христос учит тому, чтобы над всем возвысить сына человеческого, который есть сын
бога и свет
людей.
Ведь скотина — и та сладится, как ей так корм есть, чтобы не сбивать его дуром, а
люди узнали, как надо лучше жить, поверили, что сам
бог им велел так жить, и живут еще хуже, потому что, говорят, нельзя жить иначе.
Только этим можно объяснить странное поведение во дворе тех
людей, которые верят, что учитель был
бог, и тех, которые считают его умным
человеком и слова его справедливыми, но продолжают жить по-старому, противно советам учителя.
Люди всё слышали, всё поняли, но только пропустили мимо ушей то, что учитель говорил только о том, что
людям надо делать свое счастье самим здесь, на том дворе, на котором они сошлись, а вообразили себе, что это двор постоялый, а там где-то будет настоящий. И вот от этого вышло то удивительное рассуждение, что слова учителя очень прекрасны и даже слова
бога, но исполнять их теперь трудно.
И потому если есть живой
бог, то и жив тот
человек, который стал в общение с вечно живым
богом.
Христос, отрицая личное, плотское воскресение, признает восстановление жизни в том, что
человек жизнь свою переносит в
бога.
Учение Христа в том, чтобы возвысить сына человеческого, т. е. сущность жизни
человека — признать себя сыном
бога.
В самом себе Христос олицетворяет
человека, признавшего свою сыновность
богу: Матф. XVI, 13—20.
Человек, по понятию евреев, всегда смертен, только
бог есть всегда живой.