Неточные совпадения
— Ну, хорошо, хорошо. Погоди еще, и ты придешь к этому. Хорошо, как у тебя три тысячи десятин в Каразинском уезде,
да такие мускулы,
да свежесть, как у двенадцатилетней девочки, — а придешь и ты к нам.
Да,
так о том, что ты спрашивал: перемены
нет, но жаль, что ты
так давно не был.
—
Да, я его знаю. Я не могла без жалости смотреть на него. Мы его обе знаем. Он добр, но он горд, а теперь
так унижен. Главное, что меня тронуло… — (и тут Анна угадала главное, что могло тронуть Долли) — его мучают две вещи: то, что ему стыдно детей, и то, что он, любя тебя…
да,
да, любя больше всего на свете, — поспешно перебила она хотевшую возражать Долли, — сделал тебе больно, убил тебя. «
Нет,
нет, она не простит», всё говорит он.
— Не знаю, не могу судить…
Нет, могу, — сказала Анна, подумав; и, уловив мыслью положение и свесив его на внутренних весах, прибавила: —
Нет, могу, могу, могу.
Да, я простила бы. Я не была бы тою же,
да, но простила бы, и
так простила бы, как будто этого не было, совсем не было.
—
Да после обеда
нет заслуги! Ну,
так я вам дам кофею, идите умывайтесь и убирайтесь, — сказала баронесса, опять садясь и заботливо поворачивая винтик в новом кофейнике. — Пьер, дайте кофе, — обратилась она к Петрицкому, которого она называла Пьер, по его фамилии Петрицкий, не скрывая своих отношений с ним. — Я прибавлю.
—
Да нет, нисколько, и не за что. Я рад, что мы объяснились. А знаешь, утренняя тяга бывает хороша. Не поехать ли? Я бы
так и не спал, а прямо с тяги на станцию.
«
Да, может быть, и это неприятно ей было, когда я подала ему плед. Всё это
так просто, но он
так неловко это принял,
так долго благодарил, что и мне стало неловко. И потом этот портрет мой, который он
так хорошо сделал. А главное — этот взгляд, смущенный и нежный!
Да,
да, это
так! — с ужасом повторила себе Кити. —
Нет, это не может, не должно быть! Он
так жалок!» говорила она себе вслед за этим.
—
Да особенного ничего
нет, а только то, что Михаил Алексеевич (
так звали живописца) прежде хотел ехать раньше, а теперь не хочет уезжать, — улыбаясь сказала Варенька.
Левин видел, что она несчастлива, и постарался утешить ее, говоря, что это ничего дурного не доказывает, что все дети дерутся; но, говоря это, в душе своей Левин думал: «
нет, я не буду ломаться и говорить по-французски со своими детьми, но у меня будут не
такие дети; надо только не портить, не уродовать детей, и они будут прелестны.
Да, у меня будут не
такие дети».
—
Да уж вы как ни делайте, он коли лентяй,
так всё будет чрез пень колоду валить. Если совесть есть, будет работать, а
нет — ничего не сделаешь.
—
Нет, всё-таки в жизни хорошее есть то… — Левин запутался. —
Да я не знаю. Знаю только, что помрем скоро.
— Лучше? —
Да, гораздо. — Удивительно. — Ничего
нет удивительного. — Всё-таки лучше, — говорили они шопотом, улыбаясь друг другу.
—
Нет,
так я, напротив, оставлю его нарочно у нас всё лето и буду рассыпаться с ним в любезностях, — говорил Левин, целуя ее руки. — Вот увидишь. Завтра…
Да, правда, завтра мы едем.
—
Да что ж тут понимать? Значения
нет никакого. Упавшее учреждение, продолжающее свое движение только по силе инерции. Посмотрите, мундиры — и эти говорят вам: это собрание мировых судей, непременных членов и
так далее, а не дворян.
—
Нет, ничего не будет, и не думай. Я поеду с папа гулять на бульвар. Мы заедем к Долли. Пред обедом тебя жду. Ах,
да! Ты знаешь, что положение Долли становится решительно невозможным? Она кругом должна, денег у нее
нет. Мы вчера говорили с мама и с Арсением (
так она звала мужа сестры Львовой) и решили тебя с ним напустить на Стиву. Это решительно невозможно. С папа нельзя говорить об этом… Но если бы ты и он…
—
Да нет,
да нет, нисколько, ты пойми меня, — опять дотрогиваясь до его руки, сказал Степан Аркадьич, как будто он был уверен, что это прикосновение смягчает зятя. — Я только говорю одно: ее положение мучительно, и оно может быть облегчено тобой, и ты ничего не потеряешь. Я тебе всё
так устрою, что ты не заметишь. Ведь ты обещал.
Неточные совпадения
Хлестаков.
Да, ну если тысячи
нет,
так рублей сто.
Городничий.
Да я
так только заметил вам. Насчет же внутреннего распоряжения и того, что называет в письме Андрей Иванович грешками, я ничего не могу сказать.
Да и странно говорить:
нет человека, который бы за собою не имел каких-нибудь грехов. Это уже
так самим богом устроено, и волтерианцы напрасно против этого говорят.
Хлестаков.
Нет, батюшка меня требует. Рассердился старик, что до сих пор ничего не выслужил в Петербурге. Он думает, что
так вот приехал
да сейчас тебе Владимира в петлицу и дадут.
Нет, я бы послал его самого потолкаться в канцелярию.
Я, кажется, всхрапнул порядком. Откуда они набрали
таких тюфяков и перин? даже вспотел. Кажется, они вчера мне подсунули чего-то за завтраком: в голове до сих пор стучит. Здесь, как я вижу, можно с приятностию проводить время. Я люблю радушие, и мне, признаюсь, больше нравится, если мне угождают от чистого сердца, а не то чтобы из интереса. А дочка городничего очень недурна,
да и матушка
такая, что еще можно бы…
Нет, я не знаю, а мне, право, нравится
такая жизнь.
«Скучаешь, видно, дяденька?» // —
Нет, тут статья особая, // Не скука тут — война! // И сам, и люди вечером // Уйдут, а к Федосеичу // В каморку враг: поборемся! // Борюсь я десять лет. // Как выпьешь рюмку лишнюю, // Махорки как накуришься, // Как эта печь накалится //
Да свечка нагорит — //
Так тут устой… — // Я вспомнила // Про богатырство дедово: // «Ты, дядюшка, — сказала я, — // Должно быть, богатырь».