Супруги жили очень хорошо и тихо: они почти никогда не расставались, читали вместе, играли в четыре руки на фортепьяно, пели дуэты; она сажала цветы и наблюдала за птичным двором, он изредка ездил на охоту и занимался хозяйством, а Аркадий рос да рос — тоже хорошо и тихо.
Комнаты у Кисочки были невелики, с низкими потолками, мебель дачная (а на дачах русский человек любит мебель неудобную, тяжелую, тусклую, которую и выбросить жалко и девать некуда), но по некоторым мелочам все-таки можно было заметить, что Кисочка с
супругом жила не бедно и проживала тысяч пять-шесть в год.
По этим рассказам и по замечаниям лиц, знавших жену Александра Васильевича, урожденную княжну Прозоровскую, первые годы
супруги жили в согласии, или, по крайней мере, никаких крупных неприятностей между ними не было. Разлучались они часто по свойству службы мужа, но при первой возможности снова соединялись.
Неточные совпадения
— А видишь ли,
супруг мой дважды был там, пять лет с лишком
прожил и очень интересно рассказывал про англичан.
— Я признаю вполне законным стремление каждого холостого человека поять в
супругу себе ту или иную идейку и
жить, до конца дней, в добром с нею согласии, но — лично я предпочитаю остаться холостым.
— Монах я, в монастыре
жил. Девять лет. Оттуда меня и взял
супруг Марины Петровны…
— Ты знаешь, что Лидия Варавка здесь
живет? Нет? Она ведь — помнишь? — в Петербурге, у тетки моей
жила, мы с нею на доклады философского общества хаживали, там архиереи и попы литераторов цезарепапизму обучали, — было такое религиозно-юмористическое общество. Там я с моим
супругом, Михаилом Степановичем, познакомилась…
Я переписываюсь с одним англичанином, — в Канаде
живет, сын приятеля
супруга моего, — он очень хорошо видит, что надобно делать у нас…