Неточные совпадения
— Долли, еще одно
слово, — проговорил он, идя
за нею.
— Так сейчас и скажи два
слова, а беседовать
за обедом.
— И я уверен в себе, когда вы опираетесь на меня, — сказал он, но тотчас же испугался того, что̀ сказал, и покраснел. И действительно, как только он произнес эти
слова, вдруг, как солнце зашло
за тучи, лицо ее утратило всю свою ласковость, и Левин узнал знакомую игру ее лица, означавшую усилие мысли: на гладком лбу ее вспухла морщинка.
«Это должен быть Вронский», подумал Левин и, чтоб убедиться в этом, взглянул на Кити. Она уже успела взглянуть на Вронского и оглянулась на Левина. И по одному этому взгляду невольно просиявших глаз ее Левин понял, что она любила этого человека, понял так же верно, как если б она сказала ему это
словами. Но что же это
за человек?
После вальса Кити подошла к матери и едва успела сказать несколько
слов с Нордстон, как Вронский уже пришел
за ней для первой кадрили.
— Вы помните, что я запретила вам произносить это
слово, это гадкое
слово, — вздрогнув сказала Анна; но тут же она почувствовала, что одним этим
словом: запретила она показывала, что признавала
за собой известные права на него и этим самым поощряла его говорить про любовь.
Когда она думала о сыне и его будущих отношениях к бросившей его отца матери, ей так становилось страшно
за то, что она сделала, что она не рассуждала, а, как женщина, старалась только успокоить себя лживыми рассуждениями и
словами, с тем чтобы всё оставалось по старому и чтобы можно было забыть про страшный вопрос, что будет с сыном.
— А, как это мило! — сказала она, подавая руку мужу и улыбкой здороваясь с домашним человеком, Слюдиным. — Ты ночуешь, надеюсь? — было первое
слово, которое подсказал ей дух обмана, — а теперь едем вместе. Только жаль, что я обещала Бетси. Она заедет
за мной.
— Самолюбия, — сказал Левин, задетый
за живое
словами брата, — я не понимаю. Когда бы в университете мне сказали, что другие понимают интегральное вычисление, а я не понимаю, тут самолюбие. Но тут надо быть убежденным прежде, что нужно иметь известные способности для этих дел и, главное, в том, что все эти дела важны очень.
― Нет! ― закричал он своим пискливым голосом, который поднялся теперь еще нотой выше обыкновенного, и, схватив своими большими пальцами ее
за руку так сильно, что красные следы остались на ней от браслета, который он прижал, насильно посадил ее на место. ― Подлость? Если вы хотите употребить это
слово, то подлость ― это. бросить мужа, сына для любовника и есть хлеб мужа!
— Я сообщу вам свое решение письменно, — сказал Алексей Александрович вставая и взялся
за стол. Постояв немного молча, он сказал: — Из
слов ваших я могу заключить, следовательно, что совершение развода возможно. Я просил бы вас сообщить мне также, какие ваши условия.
Он долго не мог понять того, что она написала, и часто взглядывал в ее глаза. На него нашло затмение от счастия. Он никак не мог подставить те
слова, какие она разумела; но в прелестных сияющих счастием глазах ее он понял всё, что ему нужно было знать. И он написал три буквы. Но он еще не кончил писать, а она уже читала
за его рукой и сама докончила и написала ответ: Да.
— Не говори, не говори, не говори!—закричал Левин, схватив его обеими руками
за воротник его шубы и запахивая его. «Она славная девушка» были такие простые, низменные
слова, столь несоответственные его чувству.
Он начал говорить, желал найти те
слова, которые могли бы не то что разубедить, но только успокоить ее. Но она не слушала его и ни с чем не соглашалась. Он нагнулся к ней и взял ее сопротивляющуюся руку. Он поцеловал ее руку, поцеловал волосы, опять поцеловал руку, — она всё молчала. Но когда он взял ее обеими руками
за лицо и сказал: «Кити!» — вдруг она опомнилась, поплакала и примирилась.
— Я очень, очень благодарен вам и
за дела и
за слова ваши, — сказал он, когда она кончила молиться.
Он чувствовал себя невиноватым
за то, что не выучил урока; но как бы он ни старался, он решительно не мог этого сделать: покуда учитель толковал ему, он верил и как будто понимал, но, как только он оставался один, он решительно не мог вспомнить и понять, что коротенькое и такое понятное
слово «вдруг» есть обстоятельство образа действия.
Мать и невестка встретили его как обыкновенно; они расспрашивали его о поездке
за границу, говорили об общих знакомых, но ни
словом не упомянули о его связи с Анной.
Потом надо было еще раз получить от нее подтверждение, что она не сердится на него
за то, что он уезжает на два дня, и еще просить ее непременно прислать ему записку завтра утром с верховым, написать хоть только два
слова, только чтоб он мог знать, что она благополучна.
Анна смутилась от того внимательно-вопросительного взгляда, которым смотрела на нее Долли; Долли — оттого, что после
слов Свияжского о вегикуле ей невольно стало совестно
за грязную старую коляску, в которую села с нею Анна.
Анна, отведя глаза от лица друга и сощурившись (это была новая привычка, которой не знала
за ней Долли), задумалась, желая вполне понять значение этих
слов. И, очевидно, поняв их так, как хотела, она взглянула на Долли.
— Если у тебя есть грехи, — сказала она, — они все простились бы тебе
за твой приезд и эти
слова.
— Очень, очень рада, — повторила она, и в устах ее для Левина эти простые
слова почему-то получили особенное значение. — Я вас давно знаю и люблю и по дружбе со Стивой и
за вашу жену… я знала ее очень мало времени, но она оставила во мне впечатление прелестного цветка, именно цветка. И она уж скоро будет матерью!
— Да, ее положение тяжело, она… — начал-было рассказывать Степан Аркадьич, в простоте душевной приняв
за настоящую монету
слова княгини Мягкой: «расскажите про вашу сестру». Княгиня Мягкая тотчас же по своей привычке перебила его и стала сама рассказывать.
— Мы спасены Христом, пострадавшим
за нас. Мы спасены верой, — ободряя взглядом ее
слова, подтвердил Алексей Александрович.
Весь день этот,
за исключением поездки к Вильсон, которая заняла у нее два часа, Анна провела в сомнениях о том, всё ли кончено или есть надежда примирения и надо ли ей сейчас уехать или еще раз увидать его. Она ждала его целый день и вечером, уходя в свою комнату, приказав передать ему, что у нее голова болит, загадала себе: «если он придет, несмотря на
слова горничной, то, значит, он еще любит. Если же нет, то, значит, всё конечно, и тогда я решу, что мне делать!..»
Испуганный тем отчаянным выражением, с которым были сказаны эти
слова, он вскочил и хотел бежать
за нею, но, опомнившись, опять сел и, крепко сжав зубы, нахмурился. Эта неприличная, как он находил, угроза чего-то раздражила его. «Я пробовал всё, — подумал он, — остается одно — не обращать внимания», и он стал собираться ехать в город и опять к матери, от которой надо было получить подпись на доверенности.
И геройство Сербов и Черногорцев, борющихся
за великое дело, породило во всем народе желание помочь своим братьям уже не
словом, а делом.
— А! княгиня, каково! — сияя радостной улыбкой, сказал Степан Аркадьич, вдруг появившийся в середине толпы. — Неправда ли, славно, тепло сказал? Браво! И Сергей Иваныч! Вот вы бы сказали от себя так — несколько
слов, знаете, ободрение; вы так это хорошо, — прибавил он с нежной, уважительной и осторожной улыбкой, слегка
за руку подвигая Сергея Ивановича.