Сняв венцы с голов их, священник прочел последнюю молитву и поздравил молодых. Левин взглянул на Кити, и никогда он не видал ее до сих пор такою. Она была прелестна тем новым сиянием счастия, которое было на ее лице. Левину хотелось сказать ей что-нибудь, но он не знал, кончилось ли. Священник вывел его из затруднения. Он улыбнулся своим добрым ртом и тихо сказал: «
поцелуйте жену, и вы поцелуйте мужа» и взял у них из рук свечи.
Неточные совпадения
Дом был большой, старинный, и Левин, хотя жил один, но топил и занимал весь дом. Он знал, что это было глупо, знал, что это даже нехорошо и противно его теперешним новым планам, но дом этот был
целый мир для Левина. Это был мир, в котором жили и умерли его отец и мать. Они жили тою жизнью, которая для Левина казалась идеалом всякого совершенства и которую он мечтал возобновить с своею
женой, с своею семьей.
И, не говоря об исторических примерах, начиная с освеженного в памяти всех Прекрасною Еленою Менелая,
целый ряд случаев современных неверностей
жен мужьям высшего света возник в воображении Алексея Александровича.
Алексей Александрович холодно поклонился и,
поцеловав руку
жены, спросил о ее здоровье.
Из благословенья образом ничего не вышло. Степан Аркадьич стал в комически-торжественную позу рядом с
женою; взял образ и, велев Левину кланяться в землю, благословил его с доброю и насмешливою улыбкой и
поцеловал его троекратно; то же сделала и Дарья Александровна и тотчас же заспешила ехать и опять запуталась в предначертаниях движения экипажей.
— Ну, что, дичь есть? — обратился к Левину Степан Аркадьич, едва поспевавший каждому сказать приветствие. — Мы вот с ним имеем самые жестокие намерения. — Как же, maman, они с тех пор не были в Москве. — Ну, Таня, вот тебе! — Достань, пожалуйста, в коляске сзади, — на все стороны говорил он. — Как ты посвежела, Долленька, — говорил он
жене, еще раз
целуя ее руку, удерживая ее в своей и по трепливая сверху другою.
«Кого он вчера
целовал этими губами?» думал он, глядя на нежности Степана Аркадьича с
женой. Он посмотрел на Долли, и она тоже не понравилась ему.
— Разве я не вижу, как ты себя поставил с
женою? Я слышал, как у вас вопрос первой важности — поедешь ли ты или нет на два дня на охоту. Всё это хорошо как идиллия, но на
целую жизнь этого не хватит. Мужчина должен быть независим, у него есть свои мужские интересы. Мужчина должен быть мужествен, — сказал Облонский, отворяя ворота.
Он уже хотел уходить,
поцеловав руку
жены, когда она остановила его.
Упав на колени пред постелью, он держал пред губами руку
жены и
целовал ее, и рука эта слабым движением пальцев отвечала на его
поцелуи. А между тем там, в ногах постели, в ловких руках Лизаветы Петровны, как огонек над светильником, колебалась жизнь человеческого существа, которого никогда прежде не было и которое так же, с тем же правом, с тою же значительностью для себя, будет жить и плодить себе подобных.
Целый день этот Левин, разговаривая с приказчиком и мужиками и дома разговаривая с
женою, с Долли, с детьми ее, с тестем, думал об одном и одном, что занимало его в это время помимо хозяйственных забот, и во всем искал отношения к своему вопросу: «что же я такое? и где я? и зачем я здесь?»
— Дорогие гости, — сказал он, — теперь, по старинной русской обыклости, прошу вас, уважили б вы дом мой, не наложили б охулы на мое хозяйство, прошу вас, дорогие гости, не побрезгали бы вы
поцеловать жену мою! Дмитриевна, становись в большом месте и отдавай все поцелуи, каждому поочередно!
Неточные совпадения
Нашел помещика дурака бессчетного, а
жену презлую фурию, которой адский нрав делает несчастье
целого их дома.
Предметом став суждений шумных, // Несносно (согласитесь в том) // Между людей благоразумных // Прослыть притворным чудаком, // Или печальным сумасбродом, // Иль сатаническим уродом, // Иль даже демоном моим. // Онегин (вновь займуся им), // Убив на поединке друга, // Дожив без
цели, без трудов // До двадцати шести годов, // Томясь в бездействии досуга // Без службы, без
жены, без дел, // Ничем заняться не умел.
Целый год
жену ласкал, // Цел-лый год же-ну лас-кал…
Ушли все на минуту, мы с нею как есть одни остались, вдруг бросается мне на шею (сама в первый раз), обнимает меня обеими ручонками,
целует и клянется, что она будет мне послушною, верною и доброю
женой, что она сделает меня счастливым, что она употребит всю жизнь, всякую минуту своей жизни, всем, всем пожертвует, а за все это желает иметь от меня только одно мое уважение и более мне, говорит, «ничего, ничего не надо, никаких подарков!» Согласитесь сами, что выслушать подобное признание наедине от такого шестнадцатилетнего ангельчика с краскою девичьего стыда и со слезинками энтузиазма в глазах, — согласитесь сами, оно довольно заманчиво.
Пускай лишусь
жены, детей, // Оставлен буду
целым светом, // Пускай умру на месте этом, // И разразит меня господь…