Неточные совпадения
Долли
холодно посмотрела на Анну. Она ждала теперь притворно-сочувственных фраз; но Анна ничего такого
не сказала.
— Я вот что намерен
сказать, — продолжал он
холодно и спокойно, — и я прошу тебя выслушать меня. Я признаю, как ты знаешь, ревность чувством оскорбительным и унизительным и никогда
не позволю себе руководиться этим чувством; но есть известные законы приличия, которые нельзя преступать безнаказанно. Нынче
не я заметил, но, судя по впечатлению, какое было произведено на общество, все заметили, что ты вела и держала себя
не совсем так, как можно было желать.
— Я несчастлива? —
сказала она, приближаясь к нему и с восторженною улыбкой любви глядя на него, — я — как голодный человек, которому дали есть. Может быть, ему
холодно, и платье у него разорвано, и стыдно ему, но он
не несчастлив. Я несчастлива? Нет, вот мое счастье…
— Хорошо, —
сказала она и, как только человек вышел, трясущимися пальцами разорвала письмо. Пачка заклеенных в бандерольке неперегнутых ассигнаций выпала из него. Она высвободила письмо и стала читать с конца. «Я сделал приготовления для переезда, я приписываю значение исполнению моей просьбы», прочла она. Она пробежала дальше, назад, прочла всё и еще раз прочла письмо всё сначала. Когда она кончила, она почувствовала, что ей
холодно и что над ней обрушилось такое страшное несчастие, какого она
не ожидала.
— Я
не могу быть, —
холодно, стоя и
не сажая гостя,
сказал Алексей Александрович.
— Я
не торопился, —
холодно сказал Алексей Александрович, — а советоваться в таком деле ни с кем нельзя. Я твердо решил.
— Ну, мы разно смотрим на это дело, —
холодно сказал Алексей Александрович. — Впрочем,
не будем говорить об этом.
Неточные совпадения
«А что? ему, чай,
холодно, — //
Сказал сурово Провушка, — // В железном-то тазу?» // И в руки взять ребеночка // Хотел. Дитя заплакало. // А мать кричит: —
Не тронь его! //
Не видишь? Он катается! // Ну, ну! пошел! Колясочка // Ведь это у него!..
— Да я, кажется, все
сказал… Да! вот еще: княжна, кажется, любит рассуждать о чувствах, страстях и прочее… она была одну зиму в Петербурге, и он ей
не понравился, особенно общество: ее, верно,
холодно приняли.
—
Не хотите ли подбавить рому? —
сказал я своему собеседнику. — У меня есть белый из Тифлиса; теперь
холодно.
У папеньки Катерины Ивановны, который был полковник и чуть-чуть
не губернатор, стол накрывался иной раз на сорок персон, так что какую-нибудь Амалию Ивановну, или, лучше
сказать, Людвиговну, туда и на кухню бы
не пустили…» Впрочем, Катерина Ивановна положила до времени
не высказывать своих чувств, хотя и решила в своем сердце, что Амалию Ивановну непременно надо будет сегодня же осадить и напомнить ей ее настоящее место, а то она бог знает что об себе замечтает, покамест же обошлась с ней только
холодно.
Вспомнилось, как однажды у Прейса Тагильский
холодно и жестко говорил о государстве как органе угнетения личности, а когда Прейс докторально
сказал ему: «Вы шаржируете» — он ответил небрежно: «Это история шаржирует». Стратонов
сказал: «Ирония ваша — ирония нигилиста». Так же небрежно Тагильский ответил и ему: «Ошибаетесь, я
не иронизирую. Однако нахожу, что человек со вкусом к жизни
не может прожевать действительность,
не сдобрив ее солью и перцем иронии. Учит — скепсис, а оптимизм воспитывает дураков».