Неточные совпадения
Решив это, он тотчас же
написал записку Роландаки, посылавшему к нему
не раз с предложением купить у него лошадей.
Вернувшись домой, Вронский нашел у себя
записку от Анны. Она
писала: «Я больна и несчастлива. Я
не могу выезжать, но и
не могу долее
не видать вас. Приезжайте вечером. В семь часов Алексей Александрович едет на совет и пробудет до десяти». Подумав с минуту о странности того, что она зовет его прямо к себе, несмотря на требование мужа
не принимать его, он решил, что поедет.
Графиня Лидия Ивановна
писала обыкновенно по две и по три
записки в день Алексею Александровичу. Она любила этот процесс сообщения с ним, имеющий в себе элегантность и таинственность, каких
не доставало в ее личных сношениях.
Но Алексей Александрович
не чувствовал этого и, напротив того, будучи устранен от прямого участия в правительственной деятельности, яснее чем прежде видел теперь недостатки и ошибки в деятельности других и считал своим долгом указывать на средства к исправлению их. Вскоре после своей разлуки с женой он начал
писать свою первую
записку о новом суде из бесчисленного ряда никому ненужных
записок по всем отраслям управления, которые было суждено
написать ему.
Потом надо было еще раз получить от нее подтверждение, что она
не сердится на него за то, что он уезжает на два дня, и еще просить ее непременно прислать ему
записку завтра утром с верховым,
написать хоть только два слова, только чтоб он мог знать, что она благополучна.
—
Не обращайте внимания, — сказала Лидия Ивановна и легким движением подвинула стул Алексею Александровичу. — Я замечала… — начала она что-то, как в комнату вошел лакей с письмом. Лидия Ивановна быстро пробежала
записку и, извинившись, с чрезвычайною быстротой
написала и отдала ответ и вернулась к столу. — Я замечала, — продолжала она начатый разговор, — что Москвичи, в особенности мужчины, самые равнодушные к религии люди.
Сидя на звездообразном диване в ожидании поезда, она, с отвращением глядя на входивших и выходивших (все они были противны ей), думала то о том, как она приедет на станцию,
напишет ему
записку и что̀ она
напишет ему, то о том, как он теперь жалуется матери (
не понимая ее страданий) на свое положение, и как она войдет в комнату, и что она скажет ему.
«Очень жалею, что
записка не застала меня. Я буду в десять часов», небрежным почерком
писал Вронский.
— Ах, да, знаете, один молодой человек, прекрасный, просился.
Не знаю, почему сделали затруднение. Я хотела просить вас, я его знаю,
напишите, пожалуйста,
записку. Он от графини Лидии Ивановны прислан.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Что тут
пишет он мне в
записке? (Читает.)«Спешу тебя уведомить, душенька, что состояние мое было весьма печальное, но, уповая на милосердие божие, за два соленые огурца особенно и полпорции икры рубль двадцать пять копеек…» (Останавливается.)Я ничего
не понимаю: к чему же тут соленые огурцы и икра?
Я долго
не решался открыть вторую
записку… Что могла она мне
писать?.. Тяжелое предчувствие волновало мою душу.
Во-первых, я
пишу не повесть, а путевые
записки; следовательно,
не могу заставить штабс-капитана рассказывать прежде, нежели он начал рассказывать в самом деле.
Он тотчас же
написал моей матери
записку и уведомил ее, что я отдал все деньги
не Катерине Ивановне, а Софье Семеновне, и при этом в самых подлых выражениях упомянул о… о характере Софьи Семеновны, то есть намекнул на характер отношений моих к Софье Семеновне.
Еще более призадумался Обломов, когда замелькали у него в глазах пакеты с надписью нужное и весьма нужное, когда его заставляли делать разные справки, выписки, рыться в делах,
писать тетради в два пальца толщиной, которые, точно на смех, называли
записками; притом всё требовали скоро, все куда-то торопились, ни на чем
не останавливались:
не успеют спустить с рук одно дело, как уж опять с яростью хватаются за другое, как будто в нем вся сила и есть, и, кончив, забудут его и кидаются на третье — и конца этому никогда нет!