Неточные совпадения
«Там видно будет», сказал себе Степан Аркадьич и, встав, надел серый халат
на голубой шелковой подкладке, закинул кисти узлом и, вдоволь забрав воздуха в свой широкий грудной ящик, привычным бодрым
шагом вывернутых ног, так легко носивших его полное тело, подошел к окну, поднял стору и громко позвонил.
На звонок тотчас же вошел старый друг, камердинер Матвей, неся платье, сапоги и телеграмму. Вслед за Матвеем вошел и цирюльник с припасами для бритья.
Услыхав
шаги мужа, она остановилась, глядя
на дверь и тщетно пытаясь придать своему лицу строгое и презрительное выражение.
Старый князь, как и все отцы, был особенно щепетилен насчет чести и чистоты своих дочерей; он был неблагоразумно ревнив к дочерям, и особенно к Кити, которая была его любимица, и
на каждом
шагу делал сцены княгине зa то, что она компрометирует дочь.
Она уже подходила к дверям, когда услыхала его
шаги. «Нет! нечестно. Чего мне бояться? Я ничего дурного не сделала. Что будет, то будет! Скажу правду. Да с ним не может быть неловко. Вот он, сказала она себе, увидав всю его сильную и робкую фигуру с блестящими, устремленными
на себя глазами. Она прямо взглянула ему в лицо, как бы умоляя его о пощаде, и подала руку.
Но Каренина не дождалась брата, а, увидав его, решительным легким
шагом вышла из вагона. И, как только брат подошел к ней, она движением, поразившим Вронского своею решительностью и грацией, обхватила брата левою рукой за шею, быстро притянула к себе и крепко поцеловала. Вронский, не спуская глаз, смотрел
на нее и, сам не зная чему, улыбался. Но вспомнив, что мать ждала его, он опять вошел в вагон.
Услыхав шум платья и легких
шагов уже в дверях, она оглянулась, и
на измученном лице ее невольно выразилось не радость, а удивление. Она встала и обняла золовку.
И Корсунский завальсировал, умеряя
шаг, прямо
на толпу в левом углу залы, приговаривая: «pardon, mesdames, pardon, pardon, mesdames» и, лавируя между морем кружев, тюля и лент и не зацепив ни за перышко, повернул круто свою даму, так что открылись ее тонкие ножки в ажурных чулках, а шлейф разнесло опахалом и закрыло им колени Кривину.
У входной двери послышались
шаги, и княгиня Бетси, зная, что это Каренина, взглянула
на Вронского.
Как всегда держась чрезвычайно прямо, своим быстрым, твердым и легким
шагом, отличавшим ее от походки других светских женщин, и не изменяя направления взгляда, она сделала те несколько
шагов, которые отделяли ее от хозяйки, пожала ей руку, улыбнулась и с этою улыбкой оглянулась
на Вронского.
Он не раздеваясь ходил своим ровным
шагом взад и вперед по звучному паркету освещенной одною лампой столовой, по ковру темной гостиной, в которой свет отражался только
на большом, недавно сделанном портрете его, висевшем над диваном, и чрез ее кабинет, где горели две свечи, освещая портреты ее родных и приятельниц и красивые, давно близко знакомые ему безделушки ее письменного стола. Чрез ее комнату он доходил до двери спальни и опять поворачивался.
На лестницу всходили женские
шаги. Алексей Александрович, готовый к своей речи, стоял, пожимая свои скрещенные пальцы и ожидая, не треснет ли еще где. Один сустав треснул.
Еще по звуку легких
шагов на лестнице он почувствовал ее приближение, и, хотя он был доволен своею речью, ему стало страшно за предстоящее объяснение…
Недалеко заухал филин, и Ласка, вздрогнув, переступила осторожно несколько
шагов и, склонив
на бок голову, стала прислушиваться.
— Вот он! — сказал Левин, указывая
на Ласку, которая, подняв одно ухо и высоко махая кончиком пушистого хвоста, тихим
шагом, как бы желая продлить удовольствие и как бы улыбаясь, подносила убитую птицу к хозяину. — Ну, я рад, что тебе удалось, — сказал Левин, вместе с тем уже испытывая чувство зависти, что не ему удалось убить этого вальдшнепа.
Так они прошли первый ряд. И длинный ряд этот показался особенно труден Левину; но зато, когда ряд был дойден, и Тит, вскинув
на плечо косу, медленными
шагами пошел заходить по следам, оставленным его каблуками по прокосу, и Левин точно так же пошел по своему прокосу. Несмотря
на то, что пот катил градом по его лицу и капал с носа и вся спина его была мокра, как вымоченная в воде, — ему было очень хорошо. В особенности радовало его то, что он знал теперь, что выдержит.
Воз был увязан. Иван спрыгнул и повел за повод добрую, сытую лошадь. Баба вскинула
на воз грабли и бодрым
шагом, размахивая руками, пошла к собравшимся хороводом бабам. Иван, выехав
на дорогу, вступил в обоз с другими возами. Бабы с граблями
на плечах, блестя яркими цветами и треща звонкими, веселыми голосами, шли позади возов. Один грубый, дикий бабий голос затянул песню и допел ее до повторенья, и дружно, в раз, подхватили опять с начала ту же песню полсотни разных, грубых и тонких, здоровых голосов.
Пожимаясь от холода, Левин быстро шел, глядя
на землю. «Это что? кто-то едет», подумал он, услыхав бубенцы, и поднял голову. В сорока
шагах от него, ему навстречу, по той большой дороге-муравке, по которой он шел, ехала четверней карета с важами. Дышловые лошади жались от колей
на дышло, но ловкий ямщик, боком сидевший
на козлах, держал дышлом по колее, так что колеса бежали по гладкому.
Она быстро оделась, сошла вниз и решительными
шагами вошла в гостиную, где, по обыкновению, ожидал ее кофе и Сережа с гувернанткой. Сережа, весь в белом, стоял у стола под зеркалом и, согнувшись спиной и головой, с выражением напряженного внимания, которое она знала в нем и которым он был похож
на отца, что-то делал с цветами, которые он принес.
Не знают, как
на каждом
шагу он оскорблял меня и оставался доволен собой.
Первые
шаги его в свете и
на службе были удачны, но два года тому назад он сделал грубую ошибку.
В нынешнее лето
на каждом
шагу Левин видел это.
В гостиной никого не было; из ее кабинета
на звук его
шагов вышла акушерка в чепце с лиловыми лентами.
Алексей Александрович поклонился Бетси в зале и пошел к жене. Она лежала, но, услыхав его
шаги, поспешно села в прежнее положение и испуганно глядела
на него. Он видел, что она плакала.
Не позаботясь даже о том, чтобы проводить от себя Бетси, забыв все свои решения, не спрашивая, когда можно, где муж, Вронский тотчас же поехал к Карениным. Он вбежал
на лестницу, никого и ничего не видя, и быстрым
шагом, едва удерживаясь от бега, вошел в ее комнату. И не думая и не замечая того, есть кто в комнате или нет, он обнял ее и стал покрывать поцелуями ее лицо, руки и шею.
Как ни часто и много слышали оба о примете, что кто первый ступит
на ковер, тот будет главой в семье, ни Левин, ни Кити не могли об этом вспомнить, когда они сделали эти несколько
шагов.
Услыхав с другой стороны подъезда
шаги, всходившие
на лестницу, обер-кельнер обернулся и, увидав русского графа, занимавшего у них лучшие комнаты, почтительно вынул руки из карманов и, наклонившись, объяснил, что курьер был и что дело с наймом палаццо состоялось.
Через час Анна рядом с Голенищевым и с Вронским
на переднем месте коляски подъехали к новому красивому дому в дальнем квартале. Узнав от вышедшей к ним жены дворника, что Михайлов пускает в свою студию, но что он теперь у себя
на квартире в двух
шагах, они послали ее к нему с своими карточками, прося позволения видеть его картины.
Он подходил быстрым
шагом к своей двери студии, и, несмотря
на свое волнение, мягкое освещение фигуры Анны, стоявшей в тени подъезда и слушавшей горячо говорившего ей что-то Голенищева и в то же время, очевидно, желавшей оглядеть подходящего художника, поразило его.
На каждом
шагу он находил разочарование в прежних мечтах и новое неожиданное очарование.
Левин был счастлив, но, вступив в семейную жизнь, он
на каждом
шагу видел, что это было совсем не то, что он воображал.
На каждом
шагу он испытывал то, что испытывал бы человек, любовавшийся плавным, счастливым ходом лодочки по озеру, после того как он бы сам сел в эту лодочку.
Легко ступая и беспрестанно взглядывая
на мужа и показывая ему храброе и сочувственное лицо, она вошла в комнату больного и, неторопливо повернувшись, бесшумно затворила дверь. Неслышными
шагами она быстро подошла к одру больного и, зайдя так, чтоб ему не нужно было поворачивать головы, тотчас же взяла в свою свежую молодую руку остов его огромной руки, пожала ее и с той, только женщинам свойственною, неоскорбляющею и сочувствующею тихою оживленностью начала говорить с ним.
— Нет, штука. Идите, идите, Василий Лукич зовет, — сказал швейцар, слыша приближавшиеся
шаги гувернера и осторожно расправляя ручку в до-половины снятой перчатке, державшую его за перевязь, и подмигивая головой
на Вунича.
Она хотела что-то сказать, но голос отказался произнести какие-нибудь звуки; с виноватою мольбой взглянув
на старика, она быстрыми легкими
шагами пошла
на лестницу. Перегнувшись весь вперед и цепляясь калошами о ступени, Капитоныч бежал за ней, стараясь перегнать ее.
Несмотря
на то, что она только что говорила, что он лучше и добрее ее, при быстром взгляде, который она бросила
на него, охватив всю его фигуру со всеми подробностями, чувства отвращения и злобы к нему и зависти за сына охватили ее. Она быстрым движением опустила вуаль и, прибавив
шагу, почти выбежала из комнаты.
Разговор о лошадях занимал его, но ни
на минуту он не забывал Анны, невольно прислушивался к звукам
шагов по коридору и поглядывал
на часы
на камине.
Вронский не слушал его. Он быстрыми
шагами пошел вниз: он чувствовал, что ему надо что-то сделать, но не знал что. Досада
на нее за то, что она ставила себя и его в такое фальшивое положение, вместе с жалостью к ней за ее страдания, волновали его. Он сошел вниз в партер и направился прямо к бенуару Анны. У бенуара стоял Стремов и разговаривал с нею...
Варенька, услыхав голос Кити и выговор ее матери, быстро легкими
шагами подошла к Кити. Быстрота движений, краска, покрывавшая оживленное лицо, — всё показывало, что в ней происходило что-то необыкновенное. Кити знала, что̀ было это необыкновенное, и внимательно следила за ней. Она теперь позвала Вареньку только затем, чтобы мысленно благословить ее
на то важное событие, которое, по мысли Кити, должно было совершиться нынче после обеда в лесу.
Разве не молодость было то чувство, которое он испытывал теперь, когда, выйдя с другой стороны опять
на край леса, он увидел
на ярком свете косых лучей солнца грациозную фигуру Вареньки, в желтом платье и с корзинкой шедшей легким
шагом мимо ствола старой березы, и когда это впечатление вида Вареньки слилось в одно с поразившим его своею красотой видом облитого косыми лучами желтеющего овсяного поля и за полем далекого старого леса, испещренного желтизною, тающего в синей дали?
Сергей Иванович говорил себе это в то время, как он был уже в десяти
шагах от Вареньки. Опустившись
на колени и защищая руками гриб от Гриши, она звала маленькую Машу.
Он слышал
шаги Степана Аркадьича, принимая их за дальний топот лошадей, слышал хрупкий звук оторвавшегося с кореньями угла кочки,
на которую он наступил, принимая этот звук за полет дупеля.
Ласка весело бежала впереди по тропинке; Левин шел за нею быстрым, легким
шагом, беспрестанно поглядывая
на небо.
На своих низких ногах она ничего не могла видеть пред собой, но она по запаху знала, что он сидел не далее пяти
шагов.
Заметив тот особенный поиск Ласки, когда она прижималась вся к земле, как будто загребала большими
шагами задними ногами и слегка раскрывала рот, Левин понял, что она тянула по дупелям, и, в душе помолившись Богу, чтобы был успех, особенно
на первую птицу, подбежал к ней.
Когда Левин повернулся к нему, он был уже далеко. Но выстрел достал его. Пролетев
шагов двадцать, второй дупель поднялся кверху колом и кубарем, как брошенный мячик, тяжело упал
на сухое место.
В саду они наткнулись
на мужика, чистившего дорожку. И уже не думая о том, что мужик видит ее заплаканное, а его взволнованное лицо, не думая о том, что они имеют вид людей, убегающих от какого-то несчастья, они быстрыми
шагами шли вперед, чувствуя, что им надо высказаться и разубедить друг друга, побыть одним вместе и избавиться этим от того мучения, которое оба испытывали.
Когда экипаж остановился, верховые поехали
шагом. Впереди ехала Анна рядом с Весловским. Анна ехала спокойным
шагом на невысоком плотном английском кобе со стриженою гривой и коротким хвостом. Красивая голова ее с выбившимися черными волосами из-под высокой шляпы, ее полные плечи, тонкая талия в черной амазонке и вся спокойная грациозная посадка поразили Долли.
В пять часов скрип отворенной двери разбудил его. Он вскочил и оглянулся. Кити не было
на постели подле него. Но за перегородкой был движущийся свет, и он слышал ее
шаги.
Мальчик, краснея и не отвечая, осторожно потягивал свою руку из руки дяди. Как только Степан Аркадьич выпустил его руку, он, как птица, выпущенная
на волю, вопросительно взглянув
на отца, быстрым
шагом вышел из комнаты.
В Москве он поглядывал иногда
на седину, засыпал после обеда, потягивался,
шагом, тяжело дыша входил
на лестницу, скучал с молодыми женщинами, не танцовал
на балах.