Неточные совпадения
Она уже подходила к дверям, когда услыхала его шаги. «Нет! нечестно. Чего мне бояться? Я ничего дурного не сделала. Что будет, то будет! Скажу
правду. Да с ним не
может быть неловко. Вот он, сказала она себе, увидав всю его сильную
и робкую фигуру с блестящими, устремленными на себя глазами. Она прямо взглянула ему
в лицо, как бы умоляя его о пощаде,
и подала руку.
— Впрочем, Анна, по
правде тебе сказать, я не очень желаю для Кити этого брака.
И лучше, чтоб это разошлось, если он, Вронский,
мог влюбиться
в тебя
в один день.
Кити отвечала, что ничего не было между ними
и что она решительно не понимает, почему Анна Павловна как будто недовольна ею. Кити ответила совершенную
правду. Она не знала причины перемены к себе Анны Павловны, но догадывалась. Она догадывалась
в такой вещи, которую она не
могла сказать матери, которой она не говорила
и себе. Это была одна из тех вещей, которые знаешь, но которые нельзя сказать даже самой себе; так страшно
и постыдно ошибиться.
—
Может быть; но ведь это такое удовольствие, какого я
в жизнь свою не испытывал.
И дурного ведь ничего нет. Не
правда ли? — отвечал Левин. — Что же делать, если им не нравится. А впрочем, я думаю, что ничего. А?
— Да что же, я не перестаю думать о смерти, — сказал Левин.
Правда, что умирать пора.
И что всё это вздор. Я по
правде тебе скажу: я мыслью своею
и работой ужасно дорожу, но
в сущности — ты подумай об этом: ведь весь этот мир наш — это маленькая плесень, которая наросла на крошечной планете. А мы думаем, что у нас
может быть что-нибудь великое, — мысли, дела! Всё это песчинки.
Правда, что легкость
и ошибочность этого представления о своей вере смутно чувствовалась Алексею Александровичу,
и он знал, что когда он, вовсе не думая о том, что его прощение есть действие высшей силы, отдался этому непосредственному чувству, он испытал больше счастья, чем когда он, как теперь, каждую минуту думал, что
в его душе живет Христос
и что, подписывая бумаги, он исполняет Его волю; но для Алексея Александровича было необходимо так думать, ему было так необходимо
в его унижении иметь ту, хотя бы
и выдуманную, высоту, с которой он, презираемый всеми,
мог бы презирать других, что он держался, как за спасение, за свое мнимое спасение.
Загублена вся жизнь!» Ей опять вспомнилось то, что сказала молодайка,
и опять ей гадко было вспомнить про это; но она не
могла не согласиться, что
в этих словах была
и доля грубой
правды.
«Да, на чем я остановилась? На том, что я не
могу придумать положения,
в котором жизнь не была бы мученьем, что все мы созданы затем, чтобы мучаться,
и что мы все знаем это
и все придумываем средства, как бы обмануть себя. А когда видишь
правду, что же делать?»
Он не
мог признать, что он тогда знал
правду, а теперь ошибается, потому что, как только он начинал думать спокойно об этом, всё распадалось вдребезги; не
мог и признать того, что он тогда ошибался, потому что дорожил тогдашним душевным настроением, а признавая его данью слабости, он бы осквернял те минуты. Он был
в мучительном разладе с самим собою
и напрягал все душевные силы, чтобы выйти из него.
Неточные совпадения
Вот они
и сладили это дело… по
правде сказать, нехорошее дело! Я после
и говорил это Печорину, да только он мне отвечал, что дикая черкешенка должна быть счастлива, имея такого милого мужа, как он, потому что, по-ихнему, он все-таки ее муж, а что Казбич — разбойник, которого надо было наказать. Сами посудите, что ж я
мог отвечать против этого?.. Но
в то время я ничего не знал об их заговоре. Вот раз приехал Казбич
и спрашивает, не нужно ли баранов
и меда; я велел ему привести на другой день.
Заговорил о превратностях судьбы; уподобил жизнь свою судну посреди морей, гонимому отовсюду ветрами; упомянул о том, что должен был переменить много мест
и должностей, что много потерпел за
правду, что даже самая жизнь его была не раз
в опасности со стороны врагов,
и много еще рассказал он такого, из чего Тентетников
мог видеть, что гость его был скорее практический человек.
На вопрос, точно ли Чичиков имел намерение увезти губернаторскую дочку
и правда ли, что он сам взялся помогать
и участвовать
в этом деле, Ноздрев отвечал, что помогал
и что если бы не он, то не вышло бы ничего, — тут он
и спохватился было, видя, что солгал вовсе напрасно
и мог таким образом накликать на себя беду, но языка никак уже не
мог придержать.
Тогда — не
правда ли? —
в пустыне, // Вдали от суетной молвы, // Я вам не нравилась… Что ж ныне // Меня преследуете вы? // Зачем у вас я на примете? // Не потому ль, что
в высшем свете // Теперь являться я должна; // Что я богата
и знатна, // Что муж
в сраженьях изувечен, // Что нас за то ласкает двор? // Не потому ль, что мой позор // Теперь бы всеми был замечен //
И мог бы
в обществе принесть // Вам соблазнительную честь?
Причудницы большого света! // Всех прежде вас оставил он; //
И правда то, что
в наши лета // Довольно скучен высший тон; // Хоть,
может быть, иная дама // Толкует Сея
и Бентама, // Но вообще их разговор // Несносный, хоть невинный вздор; // К тому ж они так непорочны, // Так величавы, так умны, // Так благочестия полны, // Так осмотрительны, так точны, // Так неприступны для мужчин, // Что вид их уж рождает сплин.