Неточные совпадения
— Послать-пошлю, — уныло
сказал Василий Федорович. — Да вот и
лошади слабы стали.
— Слушаю-с, — ответил Василий и взялся за голову
лошади. — А уж сев, Константин Дмитрич, —
сказал он заискивая, — первый сорт. Только ходить страсть! По пудовику на лапте волочишь.
— Ну, смотри же, растирай комья-то, —
сказал Левин, подходя к
лошади, — да за Мишкой смотри. А хороший будет всход, тебе по пятидесяти копеек за десятину.
— В конюшню, да еще мне нужно к Брянскому об
лошадях, —
сказал Вронский.
— В конюшню! —
сказал он и достал было письма, чтобы прочесть их, но потом раздумал, чтобы не развлекаться до осмотра
лошади. — «Потом»!…
— Здесь
лошадь Ma-к… Мак… никогда не могу выговорить это имя, —
сказал Англичанин через плечо, указывая большим, с грязным ногтем пальцем на денник Гладиатора.
— Успокойся, милая, успокойся! —
сказал он, погладив ее еще рукой по заду, и с радостным сознанием, что
лошадь в самом хорошем состоянии, вышел из денника.
— Заходи завтра в артель, —
сказал Вронский и, пожав его, извиняясь, за рукав пальто, отошел в середину гипподрома, куда уже вводили
лошадей для большой скачки с препятствиями.
— Ты говоришь Могучий Ланковского. Это
лошадь хорошая, и я советую тебе купить, —
сказал Яшвин, взглянув на мрачное лицо товарища. — У него вислозадина, но ноги и голова — желать лучше нельзя.
— Теперь идите вы, а я побуду с
лошадьми, —
сказал он.
— И чорт его носит! — проговорил про себя Левин, возвращаясь к завязшему экипажу. — Зачем вы поехали? — сухо
сказал он ему и, кликнув кучера, принялся выпрастывать
лошадей.
Он слышал, как его
лошади жевали сено, потом как хозяин со старшим малым собирался и уехал в ночное; потом слышал, как солдат укладывался спать с другой стороны сарая с племянником, маленьким сыном хозяина; слышал, как мальчик тоненьким голоском сообщил дяде свое впечатление о собаках, которые казались мальчику страшными и огромными; потом как мальчик расспрашивал, кого будут ловить эти собаки, и как солдат хриплым и сонным голосом говорил ему, что завтра охотники пойдут в болото и будут палить из ружей, и как потом, чтоб отделаться от вопросов мальчика, он
сказал: «Спи, Васька, спи, а то смотри», и скоро сам захрапел, и всё затихло; только слышно было ржание
лошадей и каркание бекаса.
— Я хотел… — Он замолчал было, но вдруг, вспомнив Кити и всё, что было, решительно глядя ему в глаза,
сказал: — я велел вам закладывать
лошадей.
— Почему же ты думаешь, что мне неприятна твоя поездка? Да если бы мне и было это неприятно, то тем более мне неприятно, что ты не берешь моих
лошадей, — говорил он. — Ты мне ни разу не
сказала, что ты решительно едешь. А нанимать на деревне, во-первых, неприятно для меня, а главное, они возьмутся, но не довезут. У меня
лошади есть. И если ты не хочешь огорчить меня, то ты возьми моих.
— Вот радость, Алексей! —
сказала она, оглянувшись на Вронского, сошедшего с
лошади и подходившего к ним.
— А я поеду в этом вегикуле, —
сказал он. —
Лошадь смирная, и княжна отлично правит.
— А, они уже приехали! —
сказала Анна, глядя на верховых
лошадей, которых только что отводили от крыльца. — Не правда ли, хороша эта
лошадь? Это коб. Моя любимая. Подведи сюда, и дайте сахару. Граф где? — спросила она у выскочивших двух парадных лакеев. — А, вот и он! —
сказала она, увидев выходившего навстречу ей Вронского с Весловским.
— О, нет, это далеко! Лучше в угловой, мы больше будем видеться. Ну, пойдем, —
сказала Анна, дававшая вынесенный ей лакеем сахар любимой
лошади.
— Mais vous venez trop tard, [Но вы являетесь слишком поздно,] —
сказала она, обтирая платком руку, которую ей намочила
лошадь, бравшая сахар. Анна обратилась к Долли: — Ты надолго ли? На один день? Это невозможно!
— Нет, я думаю, княгиня устала, и
лошади ее не интересуют, —
сказал Вронский Анне, предложившей пройти до конного завода, где Свияжский хотел видеть нового жеребца. — Вы подите, а я провожу княгиню домой, и мы поговорим, —
сказал он, — если вам приятно, — обратился он к ней.
— В
лошадях я ничего не понимаю, и я очень рада, —
сказала несколько удивленная Дарья Александровна.
—
Лошади — одно слово. И пища хороша. А так мне скучно что-то показалось, Дарья Александровна, не знаю как вам, —
сказал он, обернув к ней свое красивое и доброе лицо.
— Красавчика (это была
лошадь, левая дышловая, приведенная из деревни) перековали, а всё хромает, —
сказал он. — Как прикажете?
― Да, я в тот же день уехал. Мы только что говорили об вашей
лошади. Поздравляю вас, ―
сказал Левин. ― Это очень быстрая езда.
― Его поздравляли, ―
сказал высокий полковник. ― Второй Императорский приз; кабы мне такое счастие в карты, как ему на
лошадей.
— Ты не поверишь, как мне опостылели эти комнаты, —
сказала она, садясь подле него к своему кофею. — Ничего нет ужаснее этих chambres garnies. [меблированных комнат.] Нет выражения лица в них, нет души. Эти часы, гардины, главное, обои — кошмар. Я думаю о Воздвиженском, как об обетованной земле. Ты не отсылаешь еще
лошадей?
Сдерживая на тугих вожжах фыркающую от нетерпения и просящую хода добрую
лошадь, Левин оглядывался на сидевшего подле себя Ивана, не знавшего, что делать своими оставшимися без работы руками, и беспрестанно прижимавшего свою рубашку, и искал предлога для начала разговора с ним. Он хотел
сказать, что напрасно Иван высоко подтянул чересседельню, но это было похоже на упрек, а ему хотелось любовного разговора. Другого же ничего ему не приходило в голову.