Неточные совпадения
Она знала тоже, что действительно его интересовали
книги политические, философские, богословские, что искусство было по его натуре совершенно чуждо ему, но что, несмотря на это, или лучше вследствие этого, Алексей Александрович не пропускал ничего
из того, что делало шум
в этой области, и считал своим долгом всё читать.
В политико-экономических
книгах,
в Милле, например, которого он изучал первого с большим жаром, надеясь всякую минуту найти разрешение занимавших его вопросов, он нашел выведенные
из положения европейского хозяйства законы; но он никак не видел, почему эти законы, неприложимые к России, должны быть общие.
Но прошла неделя, другая, третья, и
в обществе не было заметно никакого впечатления; друзья его, специалисты и ученые, иногда, очевидно
из учтивости, заговаривали о ней. Остальные же его знакомые, не интересуясь
книгой ученого содержания, вовсе не говорили с ним о ней. И
в обществе,
в особенности теперь занятом другим, было совершенное равнодушие.
В литературе тоже
в продолжение месяца не было ни слова о
книге.
На его счастье,
в это самое тяжелое для него по причине неудачи его
книги время, на смену вопросов иноверцев, Американских друзей, самарского голода, выставки, спиритизма, стал Славянский вопрос, прежде только тлевшийся
в обществе, и Сергей Иванович, и прежде бывший одним
из возбудителей этого вопроса, весь отдался ему.
Неточные совпадения
— Вот он вас проведет
в присутствие! — сказал Иван Антонович, кивнув головою, и один
из священнодействующих, тут же находившихся, приносивший с таким усердием жертвы Фемиде, что оба рукава лопнули на локтях и давно лезла оттуда подкладка, за что и получил
в свое время коллежского регистратора, прислужился нашим приятелям, как некогда Виргилий прислужился Данту, [Древнеримский поэт Вергилий (70–19 гг. до н. э.)
в поэме Данте Алигьери (1265–1321) «Божественная комедия» через Ад и Чистилище провожает автора до Рая.] и провел их
в комнату присутствия, где стояли одни только широкие кресла и
в них перед столом, за зерцалом [Зерцало — трехгранная пирамида с указами Петра I, стоявшая на столе во всех присутственных местах.] и двумя толстыми
книгами, сидел один, как солнце, председатель.
—
В книгах копался, а чему выучился?» Мимо всяких учтивств и приличий, схватил он шапку —
из дома.
[Апокалипсические цифры — мистическое число (три шестерки), которым обозначалось
в Апокалипсисе (одной
из книг Нового Завета) имя антихриста.]
Впрочем, если слово
из улицы попало
в книгу, не писатель виноват, виноваты читатели, и прежде всего читатели высшего общества: от них первых не услышишь ни одного порядочного русского слова, а французскими, немецкими и английскими они, пожалуй, наделят
в таком количестве, что и не захочешь, и наделят даже с сохранением всех возможных произношений: по-французски
в нос и картавя, по-английски произнесут, как следует птице, и даже физиономию сделают птичью, и даже посмеются над тем, кто не сумеет сделать птичьей физиономии; а вот только русским ничем не наделят, разве
из патриотизма выстроят для себя на даче избу
в русском вкусе.
Бывало, как досыта набегаешься внизу по зале, на цыпочках прокрадешься наверх,
в классную, смотришь — Карл Иваныч сидит себе один на своем кресле и с спокойно-величавым выражением читает какую-нибудь
из своих любимых
книг. Иногда я заставал его и
в такие минуты, когда он не читал: очки спускались ниже на большом орлином носу, голубые полузакрытые глаза смотрели с каким-то особенным выражением, а губы грустно улыбались.
В комнате тихо; только слышно его равномерное дыхание и бой часов с егерем.