Неточные совпадения
— Да, я когда-то со страстью катался; мне хотелось
дойти до совершенства.
Не успела она войти в залу и
дойти до тюлево-ленто-кружевно-цветной толпы дам, ожидавших приглашения танцовать (Кити никогда не стаивала в этой толпе), как уж ее пригласили на вальс, и пригласил лучший кавалер, главный кавалер по бальной иерархии, знаменитый дирижер балов, церемониймейстер, женатый, красивый и статный мужчина, Егорушка Корсунский.
То напряженное состояние, которое ее мучало сначала, не только возобновилось, но усилилось и
дошло до того, что она боялась, что всякую минуту порвется в ней что-то слишком натянутое.
Он не раздеваясь ходил своим ровным шагом взад и вперед по звучному паркету освещенной одною лампой столовой, по ковру темной гостиной, в которой свет отражался только на большом, недавно сделанном портрете его, висевшем над диваном, и чрез ее кабинет, где горели две свечи, освещая портреты ее родных и приятельниц и красивые, давно близко знакомые ему безделушки ее письменного стола. Чрез ее комнату он
доходил до двери спальни и опять поворачивался.
Днем таяло на солнце, а ночью
доходило до семи градусов; наст был такой, что на возах ездили без дороги.
— Да,
до всего
дошло теперь всякое усовершенствование, — сказал Степан Аркадьич, влажно и блаженно зевая. — Театры, например, и эти увеселительные…. а-а-а! — зевал он. — Электрический свет везде…. а-а!
— Ну, барин, обедать! — сказал он решительно. И,
дойдя до реки, косцы направились через ряды к кафтанам, у которых, дожидаясь их, сидели дети, принесшие обеды. Мужики собрались — дальние под телеги, ближние — под ракитовый куст, на который накидали травы.
Будет то, что я, зная вперед то, что никогда дело не
дойдет до опасности, захотел только придать себе этим вызовом некоторый ложный блеск.
— Ах, как я рада вас видеть! — сказала она, подходя к ней. — Я вчера на скачках только что хотела
дойти до вас, а вы уехали. Мне так хотелось видеть вас именно вчера. Не правда ли, это было ужасно? — сказала она, глядя на Анну своим взглядом, открывавшим, казалось, всю душу.
Когда дело
дошло до коренного и органического закона, противник вскочил и начал возражать.
Он не спал всю ночь, и его гнев, увеличиваясь в какой-то огромной прогрессии,
дошел к утру
до крайних пределов. Он поспешно оделся и, как бы неся полную чашу гнева и боясь расплескать ее, боясь вместе с гневом утратить энергию, нужную ему для объяснения с женою, вошел к ней, как только узнал, что она встала.
Душевное расстройство Алексея Александровича всё усиливалось и
дошло теперь
до такой степени, что он уже перестал бороться с ним; он вдруг почувствовал, что то, что он считал душевным расстройством, было, напротив, блаженное состояние души, давшее ему вдруг новое, никогда неиспытанное им счастье.
Он простил Вронскому и жалел его, особенно после того, как
до него
дошли слухи об его отчаянном поступке.
Они
дошли пешком
до нанятого дома и осмотрели его.
Прежде бывало, — говорил Голенищев, не замечая или не желая заметить, что и Анне и Вронскому хотелось говорить, — прежде бывало вольнодумец был человек, который воспитался в понятиях религии, закона, нравственности и сам борьбой и трудом
доходил до вольнодумства; но теперь является новый тип самородных вольнодумцев, которые вырастают и не слыхав даже, что были законы нравственности, религии, что были авторитеты, а которые прямо вырастают в понятиях отрицания всего, т. е. дикими.
Агафья Михайловна, видя, что дело
доходит до ссоры, тихо поставила чашку и вышла. Кити даже не заметила ее. Тон, которым муж сказал последние слова, оскорбил ее в особенности тем, что он, видимо, не верил тому, что она сказала.
Столкновение ли со Стремовым, несчастье ли с женой, или просто то, что Алексей Александрович
дошел до предела, который ему был предназначен, но для всех в нынешнем году стало очевидно, что служебное поприще его кончено.
Дама эта не
дошла до них и куда-то скрылась.
Чувство радости от близости к ней, всё усиливаясь,
дошло до того, что, подавая ей в ее корзинку найденный им огромный на тонком корне с завернувшимися краями березовый гриб, он взглянул ей в глаза и, заметив краску радостного и испуганного волнения, покрывшую ее лицо, сам смутился и улыбнулся ей молча такою улыбкой, которая слишком много говорила.
Левин торопился, не выдерживал, горячился всё больше и больше и
дошел до того уже, что, стреляя, почти не надеялся, что убьет.
Ему хотелось, чтобы солнце не взошло прежде, чем он
дойдет до болота.
— Слушаю-с. У нас на постирушечки две женщины приставлены особо, а белье всё машиной. Граф сами
до всего
доходят. Уж какой муж…
Кроме того, он решался на большой расход только тогда, когда были лишние деньги, и, делая этот расход,
доходил до всех подробностей и настаивал на том, чтоб иметь самое лучшее за свои деньги.
Одни, к которым принадлежал Катавасов, видели в противной стороне подлый донос и обман; другие ― мальчишество и неуважение к авторитетам. Левин, хотя и не принадлежавший к университету, несколько раз уже в свою бытность в Москве слышал и говорил об этом деле и имел свое составленное на этот счет мнение; он принял участие в разговоре, продолжавшемся и на улице, пока все трое
дошли до здания Старого Университета.
― Арсений
доходит до крайности, я всегда говорю, ― сказала жена. ― Если искать совершенства, то никогда не будешь доволен. И правду говорит папа, что когда нас воспитывали, была одна крайность ― нас держали в антресолях, а родители жили в бельэтаже; теперь напротив ― родителей в чулан, а детей в бельэтаж. Родители уж теперь не должны жить, а всё для детей.
Но после этого часа прошел еще час, два, три, все пять часов, которые он ставил себе самым дальним сроком терпения, и положение было все то же; и он всё терпел, потому что больше делать было нечего, как терпеть, каждую минуту думая, что он
дошел до последних пределов терпения и что сердце его вот-вот сейчас разорвется от сострадания.
Ужасный крик не умолкал, он сделался еще ужаснее и, как бы
дойдя до последнего предела ужаса, вдруг затих.
Поживя долго безвыездно в Москве, он
доходил до того, что начинал беспокоиться дурным расположением и упреками жены, здоровьем, воспитанием детей, мелкими интересами своей службы; даже то, что у него были долги, беспокоило его.
Степан Аркадьич точно ту же разницу чувствовал, как и Петр Облонский. В Москве он так опускался, что, в самом деле, если бы пожить там долго,
дошел бы, чего доброго, и
до спасения души; в Петербурге же он чувствовал себя опять порядочным человеком.
Она молча пристально смотрела на него, стоя посреди комнаты. Он взглянул на нее, на мгновенье нахмурился и продолжал читать письмо. Она повернулась и медленно пошла из комнаты. Он еще мог вернуть ее, но она
дошла до двери, он всё молчал, и слышен был только звук шуршания перевертываемого листа бумаги.
Поверила ли бы я тогда, что я могу
дойти до такого унижения?
«Откуда взял я это? Разумом, что ли,
дошел я
до того, что надо любить ближнего и не душить его? Мне сказали это в детстве, и я радостно поверил, потому что мне сказали то, что было у меня в душе. А кто открыл это? Не разум. Разум открыл борьбу за существование и закон, требующий того, чтобы душить всех, мешающих удовлетворению моих желаний. Это вывод разума. А любить другого не мог открыть разум, потому что это неразумно».
Дойдя по узкой тропинке
до нескошенной полянки, покрытой с одной стороны сплошной яркой Иван-да-Марьей, среди которой часто разрослись темнозеленые, высокие кусты чемерицы, Левин поместил своих гостей в густой свежей тени молодых осинок, на скамейке и обрубках, нарочно приготовленных для посетителей пчельника, боящихся пчел, а сам пошел на осек, чтобы принести детям и большим хлеба, огурцов и свежего меда.
Стараясь делать как можно меньше быстрых движений и прислушиваясь к пролетавшим всё чаще и чаще мимо него пчелам, он
дошел по тропинке
до избы.