Неточные совпадения
На третий день после ссоры князь Степан Аркадьич Облонский — Стива, как его звали
в свете, —
в обычайный час, то есть
в 8 часов утра, проснулся не
в спальне жены, а
в своем
кабинете, на сафьянном диване. Он повернул свое полное, выхоленное тело на пружинах дивана, как бы желая опять заснуть надолго, с другой стороны крепко обнял подушку
и прижался к ней щекой; но вдруг вскочил, сел на диван
и открыл глаза.
И тут он вспомнил вдруг, как
и почему он спит не
в спальне жены, а
в кабинете; улыбка исчезла с его лица, он сморщил лоб.
Приехав к месту своего служения, Степан Аркадьич, провожаемый почтительным швейцаром с портфелем, прошел
в свой маленький
кабинет, надел мундир
и вошел
в присутствие.
Когда дело было прочтено, Степан Аркадьич встал потянувшись
и, отдавая дань либеральности времени,
в присутствии достал папироску
и пошел
в свой
кабинет. Два товарища его, старый служака Никитин
и камер-юнкер Гриневич, вышли с ним.
— Ну, пойдем
в кабинет, — сказал Степан Аркадьич, знавший самолюбивую
и озлобленную застенчивость своего приятеля;
и, схватив его за руку, он повлек его за собой, как будто проводя между опасностями.
Левин не был постыдный «ты», но Облонский с своим тактом почувствовал, что Левин думает, что он пред подчиненными может не желать выказать свою близость с ним
и потому поторопился увести его
в кабинет.
И, вспомнив о том, что он забыл поклониться товарищам Облонского, только когда он был уже
в дверях, Левин вышел из
кабинета.
Приехав с утренним поездом
в Москву, Левин остановился у своего старшего брата по матери Кознышева
и, переодевшись, вошел к нему
в кабинет, намереваясь тотчас же рассказать ему, для чего он приехал,
и просить его совета; но брат был не один.
Ему хотелось, чтобы Левин был весел. Но Левин не то что был не весел, он был стеснен. С тем, что было у него
в душе, ему жутко
и неловко было
в трактире, между
кабинетами, где обедали с дамами, среди этой беготни
и суетни; эта обстановка бронз, зеркал, газа, Татар — всё это было ему оскорбительно. Он боялся запачкать то, что переполняло его душу.
— Она очень просила меня поехать к ней, — продолжала Анна, —
и я рада повидать старушку
и завтра поеду к ней. Однако, слава Богу, Стива долго остается у Долли
в кабинете, — прибавила Анна, переменяя разговор
и вставая, как показалось Кити, чем-то недовольная.
— Соскучился, Агафья Михайловна.
В гостях хорошо, а дома лучше, — отвечал он ей
и прошел
в кабинет.
Он прошел
в кабинет принимать дожидавшихся просителей
и подписать некоторые бумаги, принесенные правителем дел.
Допив со сливками
и хлебом свой второй стакан чая, Алексей Александрович встал
и пошел
в свой
кабинет.
— О, нет! — отвечала она, встав за ним
и провожая его чрез залу
в кабинет. — Что же ты читаешь теперь? — спросила она.
— Ну,
и Бог с тобой, — сказала она у двери
кабинета, где уже были приготовлены ему абажур на свече
и графин воды у кресла. — А я напишу
в Москву.
Войдя
в маленький
кабинет Кити, хорошенькую, розовенькую, с куколками vieux saxe, [старого саксонского фарфора,] комнатку, такую же молоденькую, розовенькую
и веселую, какою была сама Кити еще два месяца тому назад, Долли вспомнила, как убирали они вместе прошлого года эту комнатку, с каким весельем
и любовью.
После обеда молодые люди отправляются
в кабинет к хозяину
и пишут письмо к неизвестной.
Вернувшись домой, Алексей Александрович прошел к себе
в кабинет, как он это делал обыкновенно,
и сел
в кресло, развернув на заложенном разрезным ножом месте книгу о папизме,
и читал до часу, как обыкновенно делал; только изредка он потирал себе высокий лоб
и встряхивал голову, как бы отгоняя что-то.
Он не раздеваясь ходил своим ровным шагом взад
и вперед по звучному паркету освещенной одною лампой столовой, по ковру темной гостиной,
в которой свет отражался только на большом, недавно сделанном портрете его, висевшем над диваном,
и чрез ее
кабинет, где горели две свечи, освещая портреты ее родных
и приятельниц
и красивые, давно близко знакомые ему безделушки ее письменного стола. Чрез ее комнату он доходил до двери спальни
и опять поворачивался.
И потом, ревновать — значит унижать
и себя
и ее», говорил он себе, входя
в ее
кабинет; но рассуждение это, прежде имевшее такой вес для него, теперь ничего не весило
и не значило.
Он заметил это, потер себе лоб
и сел
в ее
кабинете.
Войдя
в кабинет, Рябинин осмотрелся по привычке, как бы отыскивая образ, но, найдя его, не перекрестился. Он оглядел шкапы
и полки с книгами
и с тем же сомнением, как
и насчет вальдшнепов, презрительно улыбнулся
и неодобрительно покачал головой, никак уже не допуская, чтоб эта овчинка могла стоить выделки.
Подъезжая к Петербургу, Алексей Александрович не только вполне остановился на этом решении, но
и составил
в своей голове письмо, которое он напишет жене. Войдя
в швейцарскую, Алексей Александрович взглянул на письма
и бумаги, принесенные из министерства,
и велел внести за собой
в кабинет.
В кабинете Алексей Александрович прошелся два раза
и остановился у огромного письменного стола, на котором уже были зажжены вперед вошедшим камердинером шесть свечей, потрещал пальцами
и сел, разбирая письменные принадлежности. Положив локти на стол, он склонил на бок голову, подумал с минуту
и начал писать, ни одной секунды не останавливаясь. Он писал без обращения к ней
и по-французски, упоребляя местоимение «вы», не имеющее того характера холодности, который оно имеет на русском языке.
Она быстро пошла
в дом,
в свой
кабинет, села к столу
и написала мужу...
Бетси говорила всё это, а между тем по веселому, умному взгляду ее Анна чувствовала, что она понимает отчасти ее положение
и что-то затевает. Они были
в маленьком
кабинете.
Она велела сказать мужу, что приехала, прошла
в свой
кабинет и занялась разбором своих вещей, ожидая, что он придет к ней.
Она вышла
в столовую под предлогом распоряжения
и нарочно громко говорила, ожидая, что он придет сюда; но он не вышел, хотя она слышала, что он выходил к дверям
кабинета, провожая правителя канцелярии.
Она прошлась по зале
и с решимостью направилась к нему. Когда она вошла
в его
кабинет, он
в вице-мундире, очевидно готовый к отъезду, сидел у маленького стола, на который облокотил руки,
и уныло смотрел пред собой. Она увидала его прежде, чем он ее,
и она поняла, что он думал о ней.
Простившись с дамами
и обещав пробыть завтра еще целый день, с тем чтобы вместе ехать верхом осматривать интересный провал
в казенном лесу, Левин перед сном зашел
в кабинет хозяина, чтобы взять книги о рабочем вопросе, которые Свияжский предложил ему.
Николай сказал, что он приехал теперь получить эти деньги
и, главное, побывать
в своем гнезде, дотронуться до земли, чтобы набраться, как богатыри, силы для предстоящей деятельности. Несмотря на увеличившуюся сутуловость, несмотря на поразительную с его ростом худобу, движения его, как обыкновенно, были быстры
и порывисты. Левин провел его
в кабинет.
Алексей Александрович прошел
в ее
кабинет. У ее стола боком к спинке на низком стуле сидел Вронский
и, закрыв лицо руками, плакал. Он вскочил на голос доктора, отнял руки от лица
и увидал Алексея Александровича. Увидав мужа, он так смутился, что опять сел, втягивая голову
в плечи, как бы желая исчезнуть куда-нибудь; но он сделал усилие над собой, поднялся
и сказал...
— Оставайтесь, может быть, она спросит вас, —
и сам провел его
в кабинет жены.
К утру опять началось волнение, живость, быстрота мысли
и речи,
и опять кончилось беспамятством. На третий день было то же,
и доктора сказали, что есть надежда.
В этот день Алексей Александрович вышел
в кабинет, где сидел Вронский,
и, заперев дверь, сел против него.
Степан Аркадьич с тем несколько торжественным лицом, с которым он садился
в председательское кресло
в своем присутствии, вошел
в кабинет Алексея Александровича. Алексей Александрович, заложив руки за спину, ходил по комнате
и думал о том же, о чем Степан Аркадьич говорил с его женою.
Он сидел
в кабинете у письменного стола
и писал.
Она,
в том темно-лиловом платье, которое она носила первые дни замужества
и нынче опять надела
и которое было особенно памятно
и дорого ему, сидела на диване, на том самом кожаном старинном диване, который стоял всегда
в кабинете у деда
и отца Левина,
и шила broderie anglaise. [английскую вышивку.]
— Приходи же скорее, — сказала она ему, уходя из
кабинета, — а то без тебя прочту письма.
И давай
в четыре руки играть.
Алексей Александрович забыл о графине Лидии Ивановне, но она не забыла его.
В эту самую тяжелую минуту одинокого отчаяния она приехала к нему
и без доклада вошла
в его
кабинет. Она застала его
в том же положении,
в котором он сидел, опершись головой на обе руки.
Когда Алексей Александрович вошел
в маленький, уставленный старинным фарфором
и увешанный портретами, уютный
кабинет графини Лидии Ивановны, самой хозяйки еще не было. Она переодевалась.
Анна между тем, вернувшись
в свой
кабинет, взяла рюмку
и накапала
в нее несколько капель лекарства,
в котором важную часть составлял морфин,
и, выпив
и посидев несколько времени неподвижно, с успокоенным
и веселым духом пошла
в спальню.
Катавасов
в коротких словах передал ему последнее известие
и, войдя
в кабинет, познакомил Левина с невысоким, плотным, очень приятной наружности человеком.
Анна вышла ему навстречу из-за трельяжа,
и Левин увидел
в полусвете
кабинета ту самую женщину портрета
в темном, разноцветно-синем платье, не
в том положении, не с тем выражением, но на той самой высоте красоты, на которой она была уловлена художником на портрете.
— Мы с Иваном Петровичем поместились
в кабинете Алексея, — сказала она, отвечая Степану Аркадьичу на его вопрос, можно ли курить, — именно затем, чтобы курить, —
и, взглянув на Левина, вместо вопроса: курит ли он? подвинула к себе черепаховый портсигар
и вынула пахитоску.
Сидя
в кабинете Каренина
и слушая его проект о причинах дурного состояния русских финансов, Степан Аркадьич выжидал только минуты, когда тот кончит, чтобы заговорить о своем деле
и об Анне.
Это было ему тем более неприятно, что по некоторым словам, которые он слышал, дожидаясь у двери
кабинета,
и в особенности по выражению лица отца
и дяди он догадывался, что между ними должна была итти речь о матери.
И он прошел
в свой
кабинет.
Мысли о том, куда она поедет теперь, — к тетке ли, у которой она воспитывалась, к Долли или просто одна за границу,
и о том, что он делает теперь один
в кабинете, окончательная ли это ссора, или возможно еще примирение,
и о том, что теперь будут говорить про нее все ее петербургские бывшие знакомые, как посмотрит на это Алексей Александрович,
и много других мыслей о том, что будет теперь, после разрыва, приходили ей
в голову, но она не всею душой отдавалась этим мыслям.
Камердинер Вронского пришел спросить расписку на телеграмму из Петербурга. Ничего не было особенного
в получении Вронским депеши, но он, как бы желая скрыть что-то от нее, сказал, что расписка
в кабинете,
и поспешно обратился к ней.
И, чтобы спастись от своего страха, она поспешно пошла
в кабинет к нему.