Этого чиновника, служившего, кроме того, на казенном месте, и одного было бы совершенно достаточно; но, по желанию самого князя, прибавили и меня, будто бы на помощь чиновнику; но я тотчас же был переведен
в кабинет и часто, даже для виду, не имел пред собою занятий, ни бумаг, ни книг.
Неточные совпадения
Впрочем, они уже давно не видались; бесчестный поступок,
в котором обвиняли Версилова, касался именно семейства князя; но подвернулась Татьяна Павловна,
и чрез ее-то посредство я
и помещен был к старику, который желал «молодого человека» к себе
в кабинет.
Я уже знал ее лицо по удивительному портрету, висевшему
в кабинете князя; я изучал этот портрет весь этот месяц. При ней же я провел
в кабинете минуты три
и ни на одну секунду не отрывал глаз от ее лица. Но если б я не знал портрета
и после этих трех минут спросили меня: «Какая она?» — я бы ничего не ответил, потому что все у меня заволоклось.
В этом же
кабинете, на мягком
и тоже истасканном диване, стлали ему
и спать; он ненавидел этот свой
кабинет и, кажется, ничего
в нем не делал, а предпочитал сидеть праздно
в гостиной по целым часам.
Там меня барышни по-французски научили, но больше всего я любил басни Крылова, заучил их множество наизусть
и каждый день декламировал по басне Андроникову, прямо входя к нему
в его крошечный
кабинет, занят он был или нет.
Всю ночь я был
в бреду, а на другой день,
в десять часов, уже стоял у
кабинета, но
кабинет был притворен: у вас сидели люди,
и вы с ними занимались делами; потом вдруг укатили на весь день до глубокой ночи — так я вас
и не увидел!
Главное, я все страстно мечтал, что вы вдруг войдете, я к вам брошусь
и вы меня выведете из этого места
и увезете к себе,
в тот
кабинет,
и опять мы поедем
в театр, ну
и прочее.
Вообще они, когда ничего не говорят — всего хуже, а это был мрачный характер,
и, признаюсь, я не только не доверял ему, призывая
в кабинет, но ужасно даже боялся:
в этой среде есть характеры,
и ужасно много, которые заключают
в себе, так сказать, олицетворение непорядочности, а этого боишься пуще побоев.
Но не успел я даже удивиться, как вдруг услышал голос князя, с кем-то громко говорившего
и возвращавшегося
в кабинет.
Я не слушал
и шел. Он быстрыми шагами догнал меня, схватил за руку
и потащил
в кабинет. Я не сопротивлялся!
Давеча князь крикнул ему вслед, что не боится его вовсе: уж
и в самом деле не говорил ли Стебельков ему
в кабинете об Анне Андреевне; воображаю, как бы я был взбешен на его месте.
— Крафт мне рассказал его содержание
и даже показал мне его… Прощайте! Когда я бывал у вас
в кабинете, то робел при вас, а когда вы уходили, я готов был броситься
и целовать то место на полу, где стояла ваша нога… — проговорил я вдруг безотчетно, сам не зная как
и для чего,
и, не взглянув на нее, быстро вышел.
Как нарочно, кляча тащила неестественно долго, хоть я
и обещал целый рубль. Извозчик только стегал
и, конечно, настегал ее на рубль. Сердце мое замирало; я начинал что-то заговаривать с извозчиком, но у меня даже не выговаривались слова,
и я бормотал какой-то вздор. Вот
в каком положении я вбежал к князю. Он только что воротился; он завез Дарзана
и был один. Бледный
и злой, шагал он по
кабинету. Повторю еще раз: он страшно проигрался. На меня он посмотрел с каким-то рассеянным недоумением.
— А вот вчера, когда мы утром кричали с ним
в кабинете перед приездом Нащокина. Он
в первый раз
и совершенно уже ясно осмелился заговорить со мной об Анне Андреевне. Я поднял руку, чтоб ударить его, но он вдруг встал
и объявил мне, что я с ним солидарен
и чтоб я помнил, что я — его участник
и такой же мошенник, как он, — одним словом, хоть не эти слова, но эта мысль.
Я сказал Петру (человеку его), что буду ждать
в кабинете (как
и множество раз это делалось).
Квартира эта
и прежде всегда была под надзором Татьяны Павловны,
и в ней помещалась нянька с ребенком (а теперь
и Настасья Егоровна); но всегда была
и комната для Версилова, именно — первая, входная, довольно просторная
и довольно хорошо
и мягко меблированная, вроде
кабинета для книжных
и письменных занятий.