Применяясь к моему ребячьему возрасту, мать объяснила мне, что государыня Екатерина Алексеевна была умная и добрая, царствовала долго, старалась, чтоб всем было хорошо жить, чтоб все учились, что она умела
выбирать хороших людей, храбрых генералов, и что в ее царствование соседи нас не обижали, и что наши солдаты при ней побеждали всех и прославились.
И, мой друг!
выбирай лучше торные дорожки: они ближе ведут к успеху, а успех, если уж ненужен для тебя как успех, то необходим для того, чтоб иметь возможность делать добро, которое ты любишь.
— Оставь это: искусство, как и все, должно быть национально. А чтобы различные толки не портили дела, я велел принять меры, чтобы сюда не доходили никакие толки. Ты очень впечатлителен. Пора тебе перестать вести одинокую жизнь. Я тебе советую
выбрать хорошую, добрую девушку по сердцу и жениться.
Я вот помоложе был, учиться хотел, так и то не велели!..» Лизавета Ивановна советует ему,
выбравши хорошую минуту, рассказать отцу откровенно все — что он способности имеет, что учиться хочет, и т. п.
Неточные совпадения
Мазурка началась. Грушницкий
выбирал одну только княжну, другие кавалеры поминутно ее
выбирали; это явно был заговор против меня; тем
лучше: ей хочется говорить со мною, ей мешают, — ей захочется вдвое более.
И
выбрать вместо этого что же? — переписыванье бумаг, что может несравненно
лучше производить ничему не учившийся кантонист!» И еще раз дал себе названье дурака Андрей Иванович Тентетников.
«Самая лучшая минута, нельзя
лучше и
выбрать!»
— Возьмем на прицел глаза и ума такое происшествие: приходят к молодому царю некоторые простодушные люди и предлагают: ты бы, твое величество,
выбрал из народа людей поумнее для свободного разговора, как
лучше устроить жизнь. А он им отвечает: это затея бессмысленная. А водочная торговля вся в его руках. И — всякие налоги. Вот о чем надобно думать…
Он чувствовал себя окрепшим. Все испытанное им за последний месяц утвердило его отношение к жизни, к людям. О себе сгоряча подумал, что он действительно независимый человек и, в сущности, ничто не мешает ему
выбрать любой из двух путей, открытых пред ним. Само собою разумеется, что он не пойдет на службу жандармов, но, если б издавался
хороший, независимый от кружков и партий орган, он, может быть, стал бы писать в нем. Можно бы неплохо написать о духовном родстве Константина Леонтьева с Михаилом Бакуниным.