— Откуда я? — отвечал он на
вопрос жены посланника. — Что же делать, надо признаться. Из Буфф. Кажется, в сотый раз, и всё с новым удовольствием. Прелесть! Я знаю, что это стыдно; но в опере я сплю, а в Буффах до последней минуты досиживаю, и весело. Нынче…
Неточные совпадения
Ясно он никогда не обдумывал этого
вопроса, но смутно ему представлялось, что
жена давно догадывается, что он не верен ей, и смотрит на это сквозь пальцы.
Но, пробыв два месяца один в деревне, он убедился, что это не было одно из тех влюблений, которые он испытывал в первой молодости; что чувство это не давало ему минуты покоя; что он не мог жить, не решив
вопроса: будет или не будет она его
женой; и что его отчаяние происходило только от его воображения, что он не имеет никаких доказательств в том, что ему будет отказано.
— Хорошо тебе так говорить; это всё равно, как этот Диккенсовский господин который перебрасывает левою рукой через правое плечо все затруднительные
вопросы. Но отрицание факта — не ответ. Что ж делать, ты мне скажи, что делать?
Жена стареется, а ты полн жизни. Ты не успеешь оглянуться, как ты уже чувствуешь, что ты не можешь любить любовью
жену, как бы ты ни уважал ее. А тут вдруг подвернется любовь, и ты пропал, пропал! — с унылым отчаянием проговорил Степан Аркадьич.
Ему в первый раз пришли
вопросы о возможности для его
жены полюбить кого-нибудь, и он ужаснулся пред этим.
В женском
вопросе он был на стороне крайних сторонников полной свободы женщин и в особенности их права на труд, но жил с
женою так, что все любовались их дружною бездетною семейною жизнью, и устроил жизнь своей
жены так, что она ничего не делала и не могла делать, кроме общей с мужем заботы, как получше и повеселее провести время.
Алексей Александрович погладил рукой по волосам сына, ответил на
вопрос гувернантки о здоровье
жены и спросил о том, что сказал доктор о baby [ребенке.].
— Благодарю вас, княгиня, за ваше участие и советы. Но
вопрос о том, может ли или не может
жена принять кого-нибудь, она решит сама.
К этому удовольствию примешивалось еще и то, что ему пришла мысль, что, когда это дело сделается, он
жене и близким знакомым будет задавать
вопрос: «какая разница между мною и Государем?
Слушая эти голоса, Левин насупившись сидел на кресле в спальне
жены и упорно молчал на ее
вопросы о том, что с ним; но когда наконец она сама, робко улыбаясь, спросила: «Уж не что ли нибудь не понравилось тебе с Весловским?» его прорвало, и он высказал всё; то, что он высказывал, оскорбляло его и потому еще больше его раздражало.
— Разве я не вижу, как ты себя поставил с
женою? Я слышал, как у вас
вопрос первой важности — поедешь ли ты или нет на два дня на охоту. Всё это хорошо как идиллия, но на целую жизнь этого не хватит. Мужчина должен быть независим, у него есть свои мужские интересы. Мужчина должен быть мужествен, — сказал Облонский, отворяя ворота.
Первое время женитьба, новые радости и обязанности, узнанные им, совершенно заглушили эти мысли; но в последнее время, после родов
жены, когда он жил в Москве без дела, Левину всё чаще и чаще, настоятельнее и настоятельнее стал представляться требовавший разрешения
вопрос.
Целый день этот Левин, разговаривая с приказчиком и мужиками и дома разговаривая с
женою, с Долли, с детьми ее, с тестем, думал об одном и одном, что занимало его в это время помимо хозяйственных забот, и во всем искал отношения к своему
вопросу: «что же я такое? и где я? и зачем я здесь?»
Неточные совпадения
— Я спросила у тебя о Валентине вот почему: он добился у
жены развода, у него — роман с одной девицей, и она уже беременна. От него ли, это —
вопрос. Она — тонкая штучка, и вся эта история затеяна с расчетом на дурака. Она — дочь помещика, — был такой шумный человек, Радомыслов: охотник, картежник, гуляка; разорился, кончил самоубийством. Остались две дочери, эдакие, знаешь, «полудевы», по Марселю Прево, или того хуже: «девушки для радостей», — поют, играют, ну и все прочее.
— Налить вам? — спросила Варвара, и по ласковому тону
вопроса Клим понял, что она спрашивает Кумова. Ему захотелось чаю, он вышел в столовую, Кумов привстал навстречу ему,
жена удивленно спросила:
Она мешала Самгину обдумывать будущее, видеть себя в нем значительным человеком, который живет устойчиво, пользуется известностью, уважением; обладает хорошо вышколенной
женою, умелой хозяйкой и скромной женщиной, которая однако способна говорить обо всем более или менее грамотно. Она обязана неплохо играть роль хозяйки маленького салона, где собирался бы кружок людей, серьезно занятых
вопросами культуры, и где Клим Самгин дирижирует настроением, создает каноны, законодательствует.
Он не навязывал ей ученой техники, чтоб потом, с глупейшею из хвастливостей, гордиться «ученой
женой». Если б у ней вырвалось в речи одно слово, даже намек на эту претензию, он покраснел бы пуще, чем когда бы она ответила тупым взглядом неведения на обыкновенный, в области знания, но еще недоступный для женского современного воспитания
вопрос. Ему только хотелось, а ей вдвое, чтоб не было ничего недоступного — не ведению, а ее пониманию.
Глядел он на браки, на мужей, и в их отношениях к
женам всегда видел сфинкса с его загадкой, все будто что-то непонятное, недосказанное; а между тем эти мужья не задумываются над мудреными
вопросами, идут по брачной дороге таким ровным, сознательным шагом, как будто нечего им решать и искать.