Неточные совпадения
— Там, там, — произнес он дрожащим голосом, — за огородами, я пас телят… они наехали, стали колоть телят, рубить
саблями, пришла Дунька, стала просить их, они Дуньку
взяли, потащили, потащили с собой, а меня…
— Ты, Коршун, — продолжал он, обращаясь к старому разбойнику, —
возьми двадцать других, да засядьте у кривого дуба, отрежьте им дорогу, коли мы, неравно, опоздаем. Ну, живо за
сабли!
— Ого, да ты еще грозишь! — вскричал опричник, вставая со скамьи, — вишь, ты какой! Я говорил, что нельзя тебе верить! Ведь ты не наш брат! Уж я бы вас всех, князей да бояр, что наше жалованье заедаете! Да погоди, посмотрим, чья
возьмет. Долой из-под кафтана кольчугу-то! Вымай
саблю! Посмотрим, чья
возьмет!
— Да что ты за саблю-то хватаешься? — продолжал Басманов. — Меня этим не напугаешь. Как сам примусь за
саблю, так еще посмотрим, чья
возьмет!
—
Возьми, батюшка, князь Афанасий Иваныч. Будет она тебе служить, лишь бы супротивник твой свою
саблю в святую воду не окунул!
—
Возьми из моей оружейной
саблю, какая тебе боле приглянется, да смотри, выбирай по сердцу, которая покраше, впрочем, ты, я думаю, чиниться не будешь.
— Об нем не хлопочи, мы и его не забудем. А коли ты боишься, что я не сумею угодить на его милость, то
возьми две
сабли, одну себе, другую Ермаку.
— На эту-то доброту, — заключил Кольцо, — Ермак Тимофеевич
взял, пожалуй, еще более, чем на свою
саблю.
Поручик Петров сел на кушетку,
взял саблю, вынул до половины клинок из ножен и вложил его, сталь смачно чмокнула, он повторил и, получив еще более звучный чмок, отшвырнул саблю, сказав:
Неточные совпадения
Четыре женщины заключали шествие: толстая, с дряблым лицом монахини; молоденькая и стройная, на тонких ногах, и еще две шли,
взяв друг друга под руку, одна — прихрамывала, качалась; за ее спиной сонно переставлял тяжелые ноги курносый солдат, и синий клинок
сабли почти касался ее уха.
Взяла кручина наших голубков; а тут и слух по селу, что к Коржу повадился ходить какой-то лях, обшитый золотом, с усами, с
саблею, со шпорами, с карманами, бренчавшими, как звонок от мешочка, с которым пономарь наш, Тарас, отправляется каждый день по церкви.
Песня нам нравилась, но объяснила мало. Брат прибавил еще, что царь ходит весь в золоте, ест золотыми ложками с золотых тарелок и, главное, «все может». Может придти к нам в комнату,
взять, что захочет, и никто ему ничего не скажет. И этого мало: он может любого человека сделать генералом и любому человеку огрубить
саблей голову или приказать, чтобы отрубили, и сейчас огрубят… Потому что царь «имеет право»…
Стряпчий
взял у него бумагу и ушел. Вихров остальной день провел в тоске, проклиная и свою службу, и свою жизнь, и самого себя. Часов в одиннадцать у него в передней послышался шум шагов и бряцанье
сабель и шпор, — это пришли к нему жандармы и полицейские солдаты; хорошо, что Ивана не было, а то бы он умер со страху, но и Груша тоже испугалась. Войдя к барину с встревоженным лицом, она сказала:
Служил он где-то в гусарах — ну, на жидов охоту имел: то
возьмет да собаками жида затравит, то посадит его по горло в ящик с помоями, да над головой-то
саблей и махает, а не то еще заложит их тройкой в бричку, да и разъезжает до тех пор, пока всю тройку не загонит.