— Государь, — сказал он, соскакивая с коня, — вот твоя дорога, вон и Слобода видна. Не пристало нам доле с твоею царскою милостью оставаться. К тому ж там пыль по дороге встает; должно быть, идут ратные люди. Прости, государь, не взыщи; поневоле
бог свел!
— Кто тебя разберет, Федор Алексеич! Я никогда таких не видывал. Может, и вправду ты лучше, чем кажешься. Не знаю, что про тебя и думать, но
бог свел нас на ратном поле, а потому: во здравие твое!
Неточные совпадения
— Нечего делать, — сказал Перстень, — видно, не доспел ему час, а жаль, право! Ну, так и быть, даст
бог, в другой раз не свернется! А теперь дозволь, государь, я тебя с ребятами до дороги
провожу. Совестно мне, государь! Не приходилось бы мне, худому человеку, и говорить с твоею милостью, да что ж делать, без меня тебе отселе не выбраться!
Я бы схоронил тебя где-нибудь в глухом поместье, далеко от Москвы, или
свез бы в монастырь; но не женился бы на тебе, видит
бог, не женился бы!
— «Я, говорит, там с недельку обожду,
богу помолюсь, а потом повещу Дружине Андреичу; он пришлет за мной!» Нечего было делать,
проводил ее, батюшка; там и оставил на руках у игуменьи.
Вечно вкруг текут созвездья, // Вечно светом мрак сменен: // Нарушенье и возмездье // Есть движения закон. // Чрез всемирное явленье //
Бог проводит мысль одну // И, как символ возрожденья, // За зимой ведет весну!
Неточные совпадения
Чуть дело не разладилось. // Да Климка Лавин выручил: // «А вы бурмистром сделайте // Меня! Я удовольствую // И старика, и вас. //
Бог приберет Последыша // Скоренько, а у вотчины // Останутся луга. // Так будем мы начальствовать, // Такие мы строжайшие // Порядки
заведем, // Что надорвет животики // Вся вотчина… Увидите!»
— Ах, графиня, непременно
свезите, ради
Бога,
свезите меня к ним! Я никогда ничего не видал необыкновенного, хотя везде отыскиваю, — улыбаясь сказал Вронский.
— Ей-Богу ни одной. А если впустил, я поймаю. Ты не поверишь, какое наслаждение! Ты как
провел день?
Оставшись одна, Долли помолилась
Богу и легла в постель. Ей всею душой было жалко Анну в то время, как она говорила с ней; но теперь она не могла себя заставить думать о ней. Воспоминания о доме и детях с особенною, новою для нее прелестью, в каком-то новом сиянии возникали в ее воображении. Этот ее мир показался ей теперь так дорог и мил, что она ни за что не хотела вне его
провести лишний день и решила, что завтра непременно уедет.
Но Константину Левину скучно было сидеть и слушать его, особенно потому, что он знал, что без него
возят навоз на неразлешенное поле и навалят
Бог знает как, если не посмотреть; и резцы в плугах не завинтят, а поснимают и потом скажут, что плуги выдумка пустая и то ли дело соха Андревна, и т. п.