Неточные совпадения
— Сама княгиня Волчанская обещала Варе, уж это наверное.
Как только, говорит, выйдет за него замуж,
так я ему сейчас
же и выхлопочу место инспектора.
— Боишься скандала,
так ты вот что сделай, — с хитрою улыбкою сказал Рутилов: — сегодня
же венчайся, не то завтра: домой явишься с молодой женой, и вся недолга. Правда, хочешь, я это сварганю, завтра
же вечером? С
какою хочешь?
Клавдия понравилась. Жена акциозного ее хвалила. Ее наняли и велели приходить сегодня
же вечером,
так как акцизный уезжал сегодня.
Ей казалось, что он соглашается: он смотрел
так же сумрачно,
как всегда, и не спорил.
— Коли у тебя есть пятачок,
так как же ты не свинья! — крикнул он радостно.
— Я и сам могу, Марья Осиповна, а только
как мы в компании приятно время проводим, то отчего
же не поддержать чужую шутку! А если это вам не нравится, то
как вам будет угодно, —
как вы к нам изволите,
так и мы к вам изволим.
— С-с, скажите! — воскликнул Скучаев, с соболезнованием покачивал головою, — не иначе,
как так надо полагать, что по наговорам. Николай Власьевич, кажется, основательный господин, даром никого не обидит.
Как же, по сыну вижу. Серьезный господин, строгий, поблажки не дает и различек не делает, одно слово — основательный господин. Не иначе, что по наговорам. С чего
же у вас с ним контры?
— С повинной? человека убили? поджог устроили? почту ограбили? — сердито закричал Авиновицкий, пропуская Передонова в зал. — Или сами стали жертвой преступления, что более чем возможно в нашем городе? Город у нас скверный, а полиция в нем еще хуже. Удивляюсь еще я, отчего на этой вот площади каждое утро мертвые тела не валяются. Ну-с, прошу садиться.
Так какое же дело? преступник вы или жертва?
—
Какой же я нигилист? — говорил Передонов, — даже смешно. У меня есть фуражка с кокардою, а только я ее не всегда надеваю, —
так и он шляпу носит. А что у меня Мицкевич висит,
так я его за стихи повесил, а не за то, что он бунтовал. А я и не читал его «Колокола».
— Ну, знаю, — сказала Варвара, — видела,
как же, еще они с теткой приходили,
такой смазливенький, на девочку похож и все краснеет.
— Голубчик Варвара Дмитриевна, чего я не узнаю! Я всех в уезде знаю.
Как же, ведь это всем известно, что у них еще мальчик дома живет,
таких же лет,
как этот. Отчего
же они не отдали их вместе в гимназию? Говорят, что он летом болен был,
так один год отдохнет, а потом опять поступит в гимназию. Но все это вздор, — это-то и есть гимназист. И опять
же известно, что у них была барышня, а они говорят, что она замуж вышла и на Кавказ уехала. И опять врут, ничего она не уехала, а живет здесь под видом мальчика.
— Еще бы, писаная красавица, — согласилась Грушина, — это она только стесняется, а погодите, попривыкнет, разойдется,
так она тут всех в городе закружит. И представьте,
какие они хитрые: я,
как только узнала об этаких делах, сейчас
же постаралась встретиться с его хозяйкой, — или с ее хозяйкой, — уж
как и сказать-то не знаешь.
Да, впрочем, и раньше что были гимназисты для Передонова? Не только ли аппаратом для растаскивания пером чернил по бумаге и для пересказа суконным языком того, что когда-то было сказано языком человечьим! Передонов во всю свою учительскую деятельность совершенно искренно не понимал и не думал о том, что гимназисты —
такие же люди,
как и взрослые. Только бородатые гимназисты с пробудившимся влечением к женщинам вдруг становились в его глазах равными ему.
— Ах, Сашенька, Сашенька,
как же это ты
так! Разве можно! Да
как тебе не стыдно! — растерянно говорила Коковкина, отпустив Сашу.
— Ардальон Борисыч,
как же это вы
так мальчика конфузите нивесть за что! Хорошо, что он еще и не понимает ваших слов.
—
Как же отопрутся? Городовые — свидетели, — сказала Вершина уже не
так уверенно.
— Пусть он будет, — будет брюнет, — голубушка, непременно брюнет, — быстро заговорила Людмила. — Глубокий брюнет. Глубокий,
как яма. И вот вам образчик:
как ваш гимназист, —
такие же чтобы черные были брови и очи с поволокой, и волосы черные с синим отливом, ресницы густые-густые, синевато-черные ресницы. Он у вас красавец, — право, красавец! Вот вы мне
такого.
— Надежда Васильевна, позвольте объясниться!
Так как я вас даже очень люблю, то неужели
же вы не захотите соответствовать?
— Меня удивляет, Надежда Васильевна, что вы спрашиваетесь у вашего братца, который, к тому
же, изволит быть еще мальчиком. Если бы он даже изволил быть взрослым юношей, то и в
таком случае вы могли бы сами. А теперь,
как вы у него спрашиваетесь, Надежда Васильевна, это меня очень удивляет и даже поражает.
— У кого
же мне спрашиваться? Тете — все равно, а ведь его я должна воспитывать,
так как же я выйду за вас замуж? Вы, может быть, станете с ним жестоко обращаться. Не правда ли, Мишка, ведь ты боишься его жестокостей?
— После этого, если Мишенька показывает ко мне
такие чувства, а вы его, оказывается, что спрашиваете, то это выходит, что я должен и от уроков отказаться, потому что
как же я теперь стану ходить, если Мишенька ко мне этак?
Саша иногда скрывал от Коковкиной, что приходила Людмила. Не солжет, только промолчит. Да и
как же солгать, — могла
же сказать и служанка. И молчать-то о Людмилиных посещениях не легко было Саше: Людмилин смех
так и реял в ушах. Хотелось поговорить о ней. А сказать — неловко с чего-то.
— Да, — пробормотал Передонов, — ваш муж.
как же это он,
так нельзя, я забочусь, а он…
— Если вы, Ардальон Борисыч,
так обо мне понимаете, то одно только могу сказать: благодарю покорно. Если вы обо мне
так, то что
же я после этого должен делать?
Как это я должен понимать, в
каком смысле?
—
Какая же у вас новость, поделитесь с нами, — сказала Вершина, и Марта тотчас позавидовала ей, что она
таким большим количеством слов сумела выразить простой вопрос:
какая новость?
— Где
же мне угадать,
какая у вас новость, — ответила Вершина, — вы
так скажите, вот мы и будем знать вашу новость.
Когда Марта мечтала о своем хозяйстве, то ей представлялось, что у нее будет точь-в точь
такой же дом и сад и огород,
как у Вершиной.
—
Как же это вы, юноша, а? что это вы
такое выдумали, а? — напустился Богданов на Мачигина.
— Помилуйте, зачем
же пивом! — любезно улыбаясь, отвечал парикмахер, — а только возьмите то, что если постричь сколько-нибудь и притом
же так как у вас на голове уже солидность обозначается, то никак не хватает на испанскую прическу.
— Уж
как хошь, Ардальон Борисыч, а мы к тебе, а ты нам шампанею ставь, не будь жомой.
Как же можно,
такие приятели, водой не разольешь, а ты тишком удумал.
— А все-таки,
как же это с m-llе Пыльниковой у вас разошлось? — дразнила Людмила. — Ведь вы за нею ухаживали? Она вам отказала?
В то
же время полетели доносы на Передонова к попечителю учебного округа. Из округа прислали запрос директору. Хрипач сослался на свои прежние донесения и прибавил, что дальнейшее пребывание Передонова в гимназии становится положительно опасным,
так как его душевная болезнь заметно прогрессирует.
— А то
как же? Не поработаешь,
так и хлебца не покушаешь. Хлебец за денежки дают, а денежки заработать надо.
— Ах, господи, твоя воля! — в ужасе воскликнула Коковкина, — что
же это
такое! Я беспокоюсь, ищу, а он тут комедию ломает. Срам
какой, в юбку вырядился! Да и вам-то, Людмила Платоновна,
как не стыдно!
Он делал невинное лицо, а на душе у него было тяжело. Он выспрашивал Коковкину, что
же говорят, и боялся услышать какие-нибудь грубые слова. Что могут говорить о них? Людмилочкина горница окнами в сад, с улицы ее не видно, да и Людмилочка спускает занавески. А если кто подсмотрел, то
как об этом могут говорить? Может быть, досадные, оскорбительные слова? Или
так говорят, только о том, что он часто ходит?
Завидовал
же он,
как и многие, как-то бездумно, непосредственно, — ведь сам-то он был не наряжен, что бы, кажись, завидовать? А вот Мачигин,
так тот был в необычайном восторге: кокарда особенно восхищала его. Он радостно хохотал, хлопал в ладоши и говорил знакомым и незнакомым...