Человек — это общипанный петух. Так гласит анекдот об человеке Платона, и этот анекдот, возведенный
в идеал, преподан яко руководство и в наши дни.
Неточные совпадения
Все думается, что как-нибудь да вывернусь, то есть получу возможность приходить
в разрушение постепенно, сам собою,
в силу естественного хода вещей… (какой, однако ж,
идеал!)
А умирать — пора. Не умереть, а именно умирать, освобождаться от жизни постепенно, непостыдно, сладко. Среди царящей суматохи, где слышатся голоса только бесчисленного множества темпераментов, где нападающие не знают, на кого они нападают, а защищающиеся — от кого они обороняются, где нет речи об
идеале, а мечется
в глаза только обнаженный факт борьбы, —
в такой суматохе ничего лучшего не придумаешь, как схорониться
в укромное место и там — начать умирать.
Он уже не раз видел себя
в мечтах перебравшимся
в Петербург и оттуда делающим экскурсии «гля дебоширства»
в Париж, Ниццу, Баден-Баден и пр.; но покуда это — еще
идеал более или менее отдаленного будущего.
С одной стороны, фантазия обольщает, возводит все
в идеал: людей, природу, всю жизнь, все явления, а с другой — холодный анализ разрушает все — и не дает забываться, жить: оттуда вечное недовольство, холод…
Он доказал ему невозможность скачков и надменных переделок, не оправданных ни знанием родной земли, ни действительной верой
в идеал, хотя бы отрицательный; привел в пример свое собственное воспитание, требовал прежде всего признания народной правды и смирения перед нею — того смирения, без которого и смелость противу лжи невозможна; не отклонился, наконец, от заслуженного, по его мнению, упрека в легкомысленной растрате времени и сил.
Неточные совпадения
Из всех этих слов народ понимал только: «известно» и «наконец нашли». И когда грамотеи выкрикивали эти слова, то народ снимал шапки, вздыхал и крестился. Ясно, что
в этом не только не было бунта, а скорее исполнение предначертаний начальства. Народ, доведенный до вздыхания, — какого еще
идеала можно требовать!
Но
в том виде,
в каком Глупов предстал глазам его, город этот далеко не отвечал его
идеалам.
Кто знает, быть может, пустыня и представляет
в его глазах именно ту обстановку, которая изображает собой
идеал человеческого общежития?
Дом был большой, старинный, и Левин, хотя жил один, но топил и занимал весь дом. Он знал, что это было глупо, знал, что это даже нехорошо и противно его теперешним новым планам, но дом этот был целый мир для Левина. Это был мир,
в котором жили и умерли его отец и мать. Они жили тою жизнью, которая для Левина казалась
идеалом всякого совершенства и которую он мечтал возобновить с своею женой, с своею семьей.
«Варвара Андреевна, когда я был еще очень молод, я составил себе
идеал женщины, которую я полюблю и которую я буду счастлив назвать своею женой. Я прожил длинную жизнь и теперь
в первый раз встретил
в вас то, чего искал. Я люблю вас и предлагаю вам руку».