Хотя я уже говорил об этом предмете в начале настоящей хроники, но думаю, что не лишнее будет вкратце повторить сказанное,
хотя бы в виде предисловия к предстоящей портретной галерее «рабов». [Материал для этой галереи я беру исключительно в дворовой среде. При этом, конечно, не обещаю, что исчерпаю все разнообразие типов, которыми обиловала малиновецкая дворня, а познакомлю лишь с теми личностями, которые почему-либо прочнее других удержались в моей памяти.]
Неточные совпадения
— Не властна я, голубчик, и не проси! — резонно говорит она, — кабы ты сам ко мне не пожаловал, и я
бы тебя не ловила. И жил
бы ты поживал тихохонько да смирнехонько в другом месте… вот хоть
бы ты у экономических… Тебе
бы там и хлебца, и молочка, и яишенки… Они люди вольные, сами себе господа, что
хотят, то и делают! А я, мой друг, не властна! я себя помню и знаю, что я тоже слуга! И ты слуга, и я слуга, только ты неверный слуга, а я — верная!
Фомушка
хотя и заявил ей о существовании заемных писем, которые покойница будто
бы предназначила ему, но матушка совершенно равнодушно ответила...
Хотя я до тех пор не выезжал из деревни, но, собственно говоря, жил не в деревне, а в усадьбе, и потому казалось
бы, что картина пробуждения деревни, никогда мною не виденная, должна была
бы заинтересовать меня.
Мы, дети, не шевелясь, столпились в дверях соседней комнаты, как будто чего-то выжидая,
хотя, конечно, и сами не могли
бы сказать, чего именно.
Билеты для входа в Собрание давались двоякие: для членов и для гостей.
Хотя последние стоили всего пять рублей ассигнациями, но матушка и тут ухитрялась, в большинстве случаев, проходить даром. Так как дядя был исстари членом Собрания и его пропускали в зал беспрепятственно, то он передавал свой билет матушке, а сам входил без билета. Но был однажды случай, что матушку чуть-чуть не изловили с этой проделкой, и если
бы не вмешательство дяди, то вышел
бы изрядный скандал.
Матушка задумывается, как это выйдет: «Надежда Васильевна Стриженая»! — словно
бы неловко… Ишь его угораздило, какую фамилию выдумал!
захочет ли еще ее «краля» с такой фамилией век вековать.
Как
бы то ни было, но на вечере у дяди матушка, с свойственною ей проницательностью, сразу заметила, что ее Надёха «начинает шалеть». Две кадрили подряд танцевала с Клещевиновым, мазурку тоже отдала ему. Матушка
хотела уехать пораньше, но сестрица так решительно этому воспротивилась, что оставалось только ретироваться.
С наступлением весны он опять исчез. На этот раз
хотя уж не удивлялись, но без тревоги не обошлось. Родилось опасение, как
бы его в качестве беспаспортного в Сибирь не угнали; чего доброго, таким родом он и совсем для «господ» пропадет.
— Уж не я ли? Да в здешней во всей округе ни одной деревни нет, в которой
бы у меня детей не было. Это хоть у кого
хочешь спроси.
— Что вам беспокоиться, благодетель! Ежели
бы вы и самдесят заказали, так и то как раз в самую пору было
бы! Что
захотите, то и будет.
Струнникова слегка передергивает. Федул Ермолаев — капитальный экономический мужичок, которому Федор Васильич должен изрядный куш. Наверное, он денег просить приехал; будет разговаривать, надоедать. Кабы зараньше предвидеть его визит, можно было
бы к соседям уйти или дома не сказаться. Но теперь уж поздно;
хочешь не
хочешь, а приходится принимать гостя… нелегкая его принесла!
— Вот что, сударь, я вам предложить
хочу. Пустошоночка у вас есть, «Голубиное гнездо» называется. Вам она не к рукам, а я
бы в ней пользу нашел.
Но, разумеется, в отставку не подал, да и помещики наши не допустили
бы его до этого,
хотя Галопен, по случаю ополчения, опять посетил наш край, предлагая свои услуги.
— А что я тебе
хотела сказать! Хоть
бы пять фунтиков сахарного вареньица сварить — не ровен час, хорошие гости приедут.
О прочих соседях умалчиваю,
хотя их была целая масса. В памяти моей осталось о них так мало определенного, что обременять внимание читателей воспоминанием об этой безличной толпе было
бы совершенно излишне.
Правда, что легкость и ошибочность этого представления о своей вере смутно чувствовалась Алексею Александровичу, и он знал, что когда он, вовсе не думая о том, что его прощение есть действие высшей силы, отдался этому непосредственному чувству, он испытал больше счастья, чем когда он, как теперь, каждую минуту думал, что в его душе живет Христос и что, подписывая бумаги, он исполняет Его волю; но для Алексея Александровича было необходимо так думать, ему было так необходимо в его унижении иметь ту,
хотя бы и выдуманную, высоту, с которой он, презираемый всеми, мог бы презирать других, что он держался, как за спасение, за свое мнимое спасение.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ему всё
бы только рыбки! Я не иначе
хочу, чтоб наш дом был первый в столице и чтоб у меня в комнате такое было амбре, чтоб нельзя было войти и нужно
бы только этак зажмурить глаза. (Зажмуривает глаза и нюхает.)Ах, как хорошо!
Городничий. Вам тоже посоветовал
бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и не завесть его? только, знаете, в таком месте неприлично… Я и прежде
хотел вам это заметить, но все как-то позабывал.
Анна Андреевна. Цветное!.. Право, говоришь — лишь
бы только наперекор. Оно тебе будет гораздо лучше, потому что я
хочу надеть палевое; я очень люблю палевое.
Деньги
бы только были, а жизнь тонкая и политичная: кеятры, собаки тебе танцуют, и все что
хочешь.
Добчинский.То есть оно так только говорится, а он рожден мною так совершенно, как
бы и в браке, и все это, как следует, я завершил потом законными-с узами супружества-с. Так я, изволите видеть,
хочу, чтоб он теперь уже был совсем, то есть, законным моим сыном-с и назывался
бы так, как я: Добчинский-с.