Неточные совпадения
К чаю полагался крохотный ломоть домашнего белого
хлеба; затем завтрака не было, так что с осьми часов до двух (время обеда) дети буквально
оставались без пищи.
Зимой, когда продавался залишний
хлеб и разный деревенский продукт, денег в обращении было больше, и их «транжирили»; летом дрожали над каждой копейкой, потому что в руках
оставалась только слепая мелочь.
— Первое время тревожили. Пытал я бегать от них, да уж губернатору написал. Я, говорю, все, что у меня
осталось, — все кредиторам предоставил, теперь трудом себе
хлеб добываю, неужто ж и это отнимать! Стало быть, усовестил; теперь затихло…
Дети расходятся, а супруги
остаются еще некоторое время под липами. Арсений Потапыч покуривает трубочку и загадывает. Кажется, нынешнее лето урожай обещает. Сенокос начался благополучно; рожь налилась, подсыхать начинает; яровое тоже отлично всклочилось. Коли
хлеба много уродится, с ценами можно будет и обождать. Сначала только часть запаса продать, а потом, как цены повеселеют, и остальное.
Глумов. Нет, Голутвин клянется-божится, что не брал. Даже слезы нa глазах у него показались. Я, говорит, без куска
хлеба останусь, а такой гнусности не сделаю.
Воздух был сух, тонок, жгуч, пронзителен, и много хворало народу от жестоких простуд и воспалений; солнце вставало и ложилось с огненными ушами, и месяц ходил по небу, сопровождаемый крестообразными лучами; ветер совсем упал, и целые вороха
хлеба оставались невеяными, так что и деваться с ними было некуда.
Неточные совпадения
У кого
осталось нетронутым подполье, и по этому поводу выражалась радость, что уцелел квас и вчерашний каравай
хлеба; у кого каким-то чудом пожар обошел клевушок, в котором была заперта буренушка.
А поелику навоз производить стало всякому вольно, то и
хлеба уродилось столько, что, кроме продажи,
осталось даже на собственное употребление:"Не то что в других городах, — с горечью говорит летописец, — где железные дороги [О железных дорогах тогда и помину не было; но это один из тех безвредных анахронизмов, каких очень много встречается в «Летописи».
― Нет! ― закричал он своим пискливым голосом, который поднялся теперь еще нотой выше обыкновенного, и, схватив своими большими пальцами ее за руку так сильно, что красные следы
остались на ней от браслета, который он прижал, насильно посадил ее на место. ― Подлость? Если вы хотите употребить это слово, то подлость ― это. бросить мужа, сына для любовника и есть
хлеб мужа!
С каждым годом притворялись окна в его доме, наконец
остались только два, из которых одно, как уже видел читатель, было заклеено бумагою; с каждым годом уходили из вида более и более главные части хозяйства, и мелкий взгляд его обращался к бумажкам и перышкам, которые он собирал в своей комнате; неуступчивее становился он к покупщикам, которые приезжали забирать у него хозяйственные произведения; покупщики торговались, торговались и наконец бросили его вовсе, сказавши, что это бес, а не человек; сено и
хлеб гнили, клади и стоги обращались в чистый навоз, хоть разводи на них капусту, мука в подвалах превратилась в камень, и нужно было ее рубить, к сукнам, холстам и домашним материям страшно было притронуться: они обращались в пыль.
Небольшой кусок
хлеба, проглоченный ею, произвел только боль в желудке, отвыкшем от пищи, и она
оставалась часто без движения по нескольку минут на одном месте.