Неточные совпадения
Ежели у него есть
горе, то это
горе детское; слезы — тоже детские; тревоги — мимолетные, которые даже формулировать
с полною определительностью нельзя.
Сомнения! — разве совместима речь о сомнениях
с мыслью о вечно ликующих детях? Сомнения — ведь это отрава человеческого существования. Благодаря им человек впервые получает понятие о несправедливостях и тяготах жизни;
с их вторжением он начинает сравнивать, анализировать не только свои собственные действия, но и поступки других. И
горе, глубокое, неизбывное
горе западает в его душу; за
горем следует ропот, а отсюда только один шаг до озлобления…
Обыкновенно сговаривалось три-четыре воспитанника из москвичей; все вместе брали места в одном и том же дилижансе и всегда приказывали остановиться, не доезжая Всесвятского, на
горе,
с которой открывался вид на Москву.
Я тоже,
с своей стороны,
горел нетерпением увидеть знаменитую обитель, о которой у нас чуть не ежедневно упоминали в разговорах.
Словом сказать, малиновецкий дом оживился. Сенные девушки — и те ходили
с веселыми лицами, в надежде, что при старом барине их не будут томить работой. Одно
горе: дедушка любил полакомиться, а к приезду его еще не будет ни ягод, ни фруктов спелых.
Ровно в девять часов в той же гостиной подают завтрак. Нынче завтрак обязателен и представляет подобие обеда, а во время оно завтракать давали почти исключительно при гостях, причем ограничивались тем, что ставили на стол поднос, уставленный закусками и эфемерной едой, вроде сочней, печенки и т. п. Матушка усердно потчует деда и ревниво смотрит, чтоб дети не помногу брали. В то время она накладывает на тарелку целую
гору всякой всячины и исчезает
с нею из комнаты.
— У нас, на селе, одна женщина есть, тоже все на тоску жалуется. А в церкви, как только «иже херувимы» или причастный стих запоют, сейчас выкликать начнет. Что
с ней ни делали: и попа отчитывать призывали, и староста сколько раз стегал — она все свое. И представьте, как начнет выкликать, живот у нее вот как раздует.
Гора горой.
Павел,
с своей стороны, не настаивал на этих сближениях и исподволь свел ее только
с Аннушкой (см. предыдущую главу), так как последняя, по его мнению, могла силою убежденного слова утишить
горе добровольной рабы и примирить ее
с выпавшим ей на долю жребием.
Однажды привиделся ему сон. Стоит будто он в ангельском образе, окутанный светлым облаком; в ушах раздается сладкогласное ангельское славословие, а перед глазами присносущий свет Христов
горит… Все земные болести
с него как рукой сняло; кашель улегся, грудь дышит легко, все существо устремляется ввысь и ввысь…
К сожалению, пьяная мать оказалась права. Несомненно, что Клавденька у всех на глазах
сгорала. Еще когда ей было не больше четырнадцати лет, показались подозрительные припадки кашля, которые
с каждым годом усиливались. Наследственность брала свое, и так как помощи ниоткуда ждать было нельзя, то девушка неминуемо должна была погибнуть.
Попасть на доку надобно, // А толстого да грозного // Я всякому всучу… // Давай больших, осанистых, // Грудь
с гору, глаз навыкате, // Да чтобы больше звезд!
Машкин Верх скосили, доделали последние ряды, надели кафтаны и весело пошли к дому. Левин сел на лошадь и, с сожалением простившись с мужиками, поехал домой.
С горы он оглянулся; их не видно было в поднимавшемся из низу тумане; были слышны только веселые грубые голоса, хохот и звук сталкивающихся кос.
Через минуту она вышла из галереи с матерью и франтом, но, проходя мимо Грушницкого, приняла вид такой чинный и важный — даже не обернулась, даже не заметила его страстного взгляда, которым он долго ее провожал, пока, спустившись
с горы, она не скрылась за липками бульвара…
— Ведь тут не мудрость какая, — сказал Петрушка, глядя искоса, — окроме того, что, спустясь
с горы, взять попрямей, ничего больше и нет.
Неточные совпадения
Беден, нечесан Калинушка, // Нечем ему щеголять, // Только расписана спинушка, // Да за рубахой не знать. //
С лаптя до ворота // Шкура вся вспорота, // Пухнет
с мякины живот. // Верченый, крученый, // Сеченый, мученый, // Еле Калина бредет: // В ноги кабатчику стукнется, //
Горе потопит в вине. // Только в субботу аукнется //
С барской конюшни жене…
Не
горы с места сдвинулись, // Упали на головушку, // Не Бог стрелой громовою // Во гневе грудь пронзил, // По мне — тиха, невидима — // Прошла гроза душевная, // Покажешь ли ее?
— Мы рады и таким! // Бродили долго по́ саду: // «Затей-то!
горы, пропасти! // И пруд опять… Чай, лебеди // Гуляли по пруду?.. // Беседка… стойте!
с надписью!..» // Демьян, крестьянин грамотный, // Читает по складам. // «Эй, врешь!» Хохочут странники… // Опять — и то же самое // Читает им Демьян. // (Насилу догадалися, // Что надпись переправлена: // Затерты две-три литеры. // Из слова благородного // Такая вышла дрянь!)
«Точеные-то столбики //
С балкону, что ли, умница?» — // Спросили мужики. // —
С балкону! // «То-то высохли! // А ты не дуй!
Сгорят они // Скорее, чем карасиков // Изловят на уху!»
У батюшки, у матушки //
С Филиппом побывала я, // За дело принялась. // Три года, так считаю я, // Неделя за неделею, // Одним порядком шли, // Что год, то дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, // Дай Бог
с работой справиться // Да лоб перекрестить. // Поешь — когда останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось
горе лютое — // К кому оно привяжется, // До смерти не избыть!