Неточные совпадения
И мы, дети, были свидетелями этих трагедий и глядели
на них не только без ужаса, но совершенно равнодушными
глазами. Кажется, и мы не прочь были думать, что
с «подлянками» иначе нельзя…
— Хорошо, я
с тобой справлюсь! — наконец изрекает барыня. — Иди
с моих
глаз долой! А
с тобой, — обращается она к Марфе, — расправа короткая! Сейчас же сбирайся
на скотную, индеек пасти! Там тебе вольготнее будет
с именинниками винцо распивать…
Она запирает дверь
на ключ, присаживается к большому письменному столу и придвигает денежный ящик, который постоянно стоит
на столе, против изголовья барыниной постели, так, чтоб всегда иметь его в
глазах. В денежном ящике, кроме денег, хранится и деловая корреспонденция, которая содержится Анной Павловной в большом порядке. Переписка
с каждой вотчиной завязана в особенную пачку; такие же особые пачки посвящены переписке
с судами,
с опекунским советом,
с старшими детьми и т. д.
— Ишь печальник нашелся! — продолжает поучать Анна Павловна, — уж не
на все ли четыре стороны тебя отпустить? Сделай милость, воруй, голубчик, поджигай, грабь! Вот ужо в городе тебе покажут… Скажите
на милость! целое утро словно в котле кипела, только что отдохнуть собралась — не тут-то было! солдата нелегкая принесла,
с ним валандаться изволь! Прочь
с моих
глаз… поганец! Уведите его да накормите, а не то еще издохнет, чего доброго! А часам к девяти приготовить подводу — и
с богом!
Ольга Порфирьевна уже скончалась, но ее еще не успели снять
с постели. Миниатюрная головка ее, сморщенная,
с обострившимися чертами лица,
с закрытыми
глазами, беспомощно высовывалась из-под груды всякого тряпья, наваленного ради тепла; у изголовья,
на стуле, стоял непочатый стакан малинового настоя. В углу, у образов, священник, в ветхой рясе, служил панихиду.
Рассказы эти передавались без малейших прикрас и утаек, во всеуслышание, при детях, и, разумеется, сильно действовали
на детское воображение. Я, например, от роду не видавши тетеньки, представлял себе ее чем-то вроде скелета (такую женщину я
на картинке в книжке видел), в серо-пепельном хитоне,
с простертыми вперед руками, концы которых были вооружены острыми когтями вместо пальцев,
с зияющими впадинами вместо
глаз и
с вьющимися
на голове змеями вместо волос.
Действительность, представившаяся моим
глазам, была поистине ужасна. Я
с детства привык к грубым формам помещичьего произвола, который выражался в нашем доме в форме сквернословия, пощечин, зуботычин и т. д., привык до того, что они почти не трогали меня. Но до истязания у нас не доходило. Тут же я увидал картину такого возмутительного свойства, что
на минуту остановился как вкопанный, не веря
глазам своим.
Войдя в залу, мы застали там громадного роста малого, лет под тридцать, широкоплечего,
с угреватым широким лицом, маленькими, чуть-чуть видными
глазами и густою гривой волос
на голове.
С тех пор в Щучьей-Заводи началась настоящая каторга. Все время дворовых, весь день,
с утра до ночи, безраздельно принадлежал барину. Даже в праздники старик находил занятия около усадьбы, но зато кормил и одевал их — как? это вопрос особый — и заставлял по воскресеньям ходить к обедне.
На последнем он в особенности настаивал, желая себя выказать в
глазах начальства христианином и благопопечительным помещиком.
Она уж и не пыталась бороться
с мужем, а только старалась не попадаться ему
на глаза, всячески угождая ему при случайных встречах и почти безвыходно проводя время
на кухне.
Вообще усадьба была заброшена, и все показывало, что владельцы наезжали туда лишь
на короткое время. Не было ни прислуги, ни дворовых людей, ни птицы, ни скота.
С приездом матушки отворялось крыльцо, комнаты кой-как выметались; а как только она садилась в экипаж, в обратный путь, крыльцо опять
на ее
глазах запиралось
на ключ. Случалось даже, в особенности зимой, что матушка и совсем не заглядывала в дом, а останавливалась в конторе, так как вообще была неприхотлива.
Лицо ее, круглое, пухлое,
с щеками, покрытыми старческим румянцем, лоснилось после бани;
глаза порядочно-таки заплыли, но еще живо светились в своих щелочках; губы, сочные и розовые, улыбались,
на подбородке играла ямочка, зубы были все целы.
Белое,
с чуть-чуть заметною желтизною, как у густых сливок, лицо, румянец во всю щеку, алые губы, ямочка посреди подбородка, большие черные
глаза, густая прядь черных волос
на голове — все обещало, что в недалеком будущем она развернется в настоящую красавицу.
Целый день прошел в удовольствиях. Сперва чай пили, потом кофе, потом завтракали, обедали, после обеда десерт подавали, потом простоквашу
с молодою сметаной, потом опять пили чай, наконец ужинали. В особенности мне понравилась за обедом «няня», которую я два раза накладывал
на тарелку. И у нас, в Малиновце, по временам готовили это кушанье, но оно было куда не так вкусно. Ели исправно, губы у всех были масленые, даже
глаза искрились. А тетушка между тем все понуждала и понуждала...
— «Рост два аршина пять вершков» — кажется, так; «лицо чистое» — так; «
глаза голубые, волосы
на голове белокурые, усы и бороду бреет, нос и рот обыкновенные; особая примета:
на груди возле левого соска родимое пятно величиною
с гривенник»… Конька! возьми свечу! посмотри!
— Ну, ежели верно, так, значит, ты самый и есть. Однако ж этого мало;
на свете белокурых да
с голубыми
глазами хоть пруд пруди. Коли ты Поликсены Порфирьевны сынок, сказывай, какова она была из себя?
При этом слове кот Васька мгновенно вскакивает
на подоконник и ждет, пока рыбник подойдет к кирпичному тротуару и уставит лохань
с рыбой
на столбике. Во время этой процедуры Васька уже успел соскочить
на тротуар и умильно глядит прищуренными
глазами на рыбника.
Это была серьезная победа в
глазах матушки, потому что, не дальше как за год перед тем, дед совсем было склонился
на сторону дяди Григория Павлыча, даже купил пополам
с ним имение под Москвой и отправился туда
на лето.
Она несколько моложе матушки, но
на вид старообразнее; это рыхлая, расплывшаяся женщина,
с круглым, ничего не выражающим лицом и тупо смотрящими
глазами.
Лицо его, сухое, подернутое желтизной, имеет постоянно просительное выражение;
глаза мутные, слезящиеся, волоса
на главе редкие,
с прогалинами, словно источенными молью.
Рыхлая,
с старообразным лицом, лишенным живых красок,
с мягким, мясистым носом, словно смятый башмак, выступавшим вперед, и большими серыми
глазами, смотревшими неласково, она не могла производить впечатления
на мужчин.
Входит тоненькая, обшарпанная старуха, рябая,
с попорченным оспою
глазом. Одета бедно:
на голове повойник,
на плечах старый порыжелый драдедамовый платок.
Дядя смотрит
на матушку в упор таким загадочным взором, что ей кажется, что вот-вот он
с нее снимет последнюю рубашку. В уме ее мелькает предсказание отца, что Гришка не только стариков капитал слопает, но всю семью разорит. Припомнивши эту угрозу, она опускает
глаза и старается не смотреть
на дядю.
Лицо у него топорное, солдатское, старого типа;
на голове накладка, которую он зачесывает остатками волос сзади и
с боков; под узенькими влажными
глазами образовались мешки; сизые жилки, расползшиеся
на выдавшихся скулах и
на мясистом носу, свидетельствуют о старческом расширении вен; гладко выбритый подбородок украшен небольшим зобом.
Матушка поднимает руку. Сестрица несколько секунд смотрит
на нее вызывающими
глазами и вдруг начинает пошатываться. Сейчас
с ней сделается истерика.
Казалось бы, недавняя встреча должна была предостеречь матушку насчет будущих стычек
с Ванькой-Каином, но постоянно удачная крепостная практика до такой степени приучила ее к беспрекословному повиновению, что она и
на этот раз, словно застигнутая врасплох, стояла перед строптивым рабом
с широко раскрытыми
глазами, безмолвная и пораженная.
Конечно, постоянно иметь перед
глазами «олуха» было своего рода божеским наказанием; но так как все кругом так жили, все такими же олухами были окружены, то приходилось мириться
с этим фактом. Все одно: хоть ты ему говори, хоть нет, — ни слова, ни даже наказания, ничто не подействует, и олух, сам того не понимая, поставит-таки
на своем. Хорошо, хоть вина не пьет — и за то спасибо.
— Сказывали мне, что за границей машина такая выдумана, — завидовала нередко матушка, — она и
на стол накрывает, и кушанье подает, а господа сядут за стол и кушают! Вот кабы в Москву такую машину привезли, кажется, ничего бы не пожалела, а уж купила бы. И сейчас бы всех этих олухов
с глаз долой.
На этом и кончились матримониальные поползновения Конона. Но семья наша не успела еще собраться в Москву, как в девичьей случилось происшествие, которое всех заставило смотреть
на «олуха» совсем другими
глазами. Катюшка оказалась
с прибылью, и когда об этом произведено было исследование, то выяснилось, что соучастником в Катюшкином прегрешении был… Конон!
Матренка
с тоскою глядела
на жениха, ища уловить в его
глазах хоть искру сочувствия. Но Егорушка даже не ответил
на ее вопрос и угрюмо промолвил...
— Скатертью дорога! — сказала матушка, — по крайности,
на глазах не будет, да и
с господского хлеба долой!
С помощью Афанасья она влезла
на печь и села возле умирающего. Федот лежал
с закрытыми
глазами: грудь уже не вздымалась, так что трудно было разобрать, дышит ли он. Но старый слуга, даже окутанный облаком агонии, почуял приближение барыни и коснеющим языком пробормотал...
Я, впрочем, не поверил бы
глазам своим, если бы он сам не убедил меня, что
с моей стороны нет ошибки, — воскликнув
на чистейшем русском диалекте...
— Мало чего нет! Что было, то прошло! — молвил он и поник головой. Очевидно, воспоминания роями хлынули и пронеслись перед его
глазами. — Здесь суп только для проформы подают.
На второе что? Хотите piиce de rйsistance [большой кусок мяса (фр.).] или
с рыбы начать?
Он, знаете,
глаза на меня выпучил, думал, что я
с ума спятил.
Это был кроткий молодой человек, бледный, худой, почти ребенок. Покорно переносил он иго болезненного существования и покорно же угас
на руках жены,
на которую смотрел не столько
глазами мужа, сколько
глазами облагодетельствованного человека. Считая себя как бы виновником предстоящего ей одиночества, он грустно вперял в нее свои взоры, словно просил прощения, что встреча
с ним не дала ей никаких радостей, а только внесла бесплодную тревогу в ее существование.
К сожалению, пьяная мать оказалась права. Несомненно, что Клавденька у всех
на глазах сгорала. Еще когда ей было не больше четырнадцати лет, показались подозрительные припадки кашля, которые
с каждым годом усиливались. Наследственность брала свое, и так как помощи ниоткуда ждать было нельзя, то девушка неминуемо должна была погибнуть.
С наступлением зимы пришлось закупориться, и палисадник и улицу занесло снегом так, что и
глазам не
на что было порадоваться.
Во второй участвующие рассаживались по стульям, а играющий
с завязанными
глазами садился по очереди ко всем
на колени и должен был угадать, у кого он сидит.