Неточные совпадения
Родился
я, судя по рассказам, самым обыкновенным пошехонским образом. В то время барыни наши (по-нынешнему, представительницы правящих классов) не ездили, в предвидении родов, ни в столицы, ни даже в губернские города, а довольствовались местными, подручными средствами.
При помощи этих средств увидели свет все мои братья и сестры; не составил исключения и
я.
Сверх того,
я слышал поблизости шорох, который производила матушка, продолжая рыться в учебных программах, и —
при одной мысли, что вот-вот она сейчас нагрянет и увидит мои проказы, у
меня душа уходила в пятки.
Но когда она вспомнила, что
при таком обороте дела ей придется платить за
меня в течение девяти лет по шестисот рублей ассигнациями в год, то испугалась. Высчитавши, что платежи эти составят, в общей сложности, круглую сумму в пять тысяч четыреста рублей, она гневно щелкнула счетами и даже с негодованием отодвинула их от себя.
При содействии этих новых элементов
я приобрел более или менее твердое основание для оценки как собственных действий, так и явлений и поступков, совершавшихся в окружавшей
меня среде.
Один только прием был для
меня вполне ощутителен, а именно тот, что отныне знания усвоивались
мною не столько
при помощи толкований и объяснений, сколько
при помощи побоев и телесных истязаний.
Теперь,
при одном воспоминании о том, что проскакивало в этот знаменательный день в мой желудок,
мне становится не по себе.
— А
я тут
при чем? что ты ко
мне пристал?
Я разве причинна, что дом у вас сгнил?
Рассказы эти передавались без малейших прикрас и утаек, во всеуслышание,
при детях, и, разумеется, сильно действовали на детское воображение.
Я, например, от роду не видавши тетеньки, представлял себе ее чем-то вроде скелета (такую женщину
я на картинке в книжке видел), в серо-пепельном хитоне, с простертыми вперед руками, концы которых были вооружены острыми когтями вместо пальцев, с зияющими впадинами вместо глаз и с вьющимися на голове змеями вместо волос.
Это говорил Алемпиев собеседник.
При этих словах во
мне совершилось нечто постыдное.
Я мгновенно забыл о девочке и с поднятыми кулаками, с словами: «Молчать, подлый холуй!» — бросился к старику.
Я не помню, чтобы со
мной случался когда-либо такой припадок гнева и чтобы он выражался в таких формах, но очевидно, что крепостная практика уже свила во
мне прочное гнездо и ожидала только случая, чтобы всплыть наружу.
Часов с десяти стол устилался планами генерального межевания, и начиналось настоящее дело. В совещаниях главную роль играл Могильцев, но и Герасимушка почти всегда
при них присутствовал. Двери в спальню затворялись плотно, и в соседней комнате слышался только глухой гул…
Меня матушка отсылала гулять.
Книг мы с собой не брали; в контору ходить
я не решался; конюшни и каретный сарай запирались на замок, и кучер Алемпий, пользуясь полной свободой, либо благодушествовал в трактире, где его даром поили чаем, либо присутствовал в конторе
при судбищах.
—
Я своим мундиром горжусь! — ответил
я; но, вероятно, выражение моего лица было
при этом настолько глупо, что тетенька угадала нанесенную
мне обиду и расхохоталась.
Институтское начальство ей было знакомо, так как все мои старшие братья воспитывались в университетском пансионе; поэтому ей думалось, что ежели
я и окажусь в каком-нибудь предмете послабее, то,
при помощи ее просьб, ко
мне будут снисходительны.
Сверх того, она была уверена, что если будет лично присутствовать
при экзамене (а это допускалось), то и
я не посмеюотвечать худо…
Нас затискивали (пассажиров было пятеро: отец, матушка, сестра,
я и маленький брат Коля) в запряженный гусем возок, как сельдей в бочонок, и
при этом закутывали так, что дышать было трудно.
— Ничего, — утешал себя Степан, — так, легонько шлепка дала. Не больно. Небось,
при Настьке боится… Только вот чуть носа
мне не расквасила, как дверь отворяла. Ну, да
меня, брат, шлепками не удивишь!
— Помилуйте! да
мне что за дело! Пускай его качества
при нем и остаются!
Хотя
я уже говорил об этом предмете в начале настоящей хроники, но думаю, что не лишнее будет вкратце повторить сказанное, хотя бы в виде предисловия к предстоящей портретной галерее «рабов». [Материал для этой галереи
я беру исключительно в дворовой среде.
При этом, конечно, не обещаю, что исчерпаю все разнообразие типов, которыми обиловала малиновецкая дворня, а познакомлю лишь с теми личностями, которые почему-либо прочнее других удержались в моей памяти.]
— Так точно-с.
При полковом лазарете фершалом состою. Только не долго
мне уж служить. Ни одного суставчика во
мне живого нет; умирать пора.
Мужская комнатная прислуга была доведена у нас до минимума, а именно, сколько
мне помнится, для всего дома полагалось достаточным не больше двух лакеев, из которых один, Степан, исполнял обязанности камердинера
при отце, а другой, Конон, заведывал буфетом.
Неточные совпадения
В каморку постучалися. // Макар ушел… Сидела
я, // Ждала, ждала, соскучилась. // Приотворила дверь. // К крыльцу карету подали. // «Сам едет?» — Губернаторша! — // Ответил
мне Макар // И бросился на лестницу. // По лестнице спускалася // В собольей шубе барыня, // Чиновничек
при ней.
Случилось дело дивное: // Пастух ушел; Федотушка //
При стаде был один. // «Сижу
я, — так рассказывал // Сынок мой, — на пригорочке, // Откуда ни возьмись — // Волчица преогромная // И хвать овечку Марьину! // Пустился
я за ней, // Кричу, кнутищем хлопаю, // Свищу, Валетку уськаю… //
Я бегать молодец, // Да где бы окаянную // Нагнать, кабы не щенная: // У ней сосцы волочились, // Кровавым следом, матушка. // За нею
я гнался!
Стародум.
Я нажил столько, чтоб
при твоем замужестве не остановляла нас бедность жениха достойного.
Правдин. Это был тот пакет, о котором
при вас сама здешняя хозяйка вчера
меня уведомила.
Я хотел бы, например, чтоб
при воспитании сына знатного господина наставник его всякий день разогнул ему Историю и указал ему в ней два места: в одном, как великие люди способствовали благу своего отечества; в другом, как вельможа недостойный, употребивший во зло свою доверенность и силу, с высоты пышной своей знатности низвергся в бездну презрения и поношения.