Неточные совпадения
Надо сказать, что она, тотчас после приезда Федоса, написала к белебеевскому предводителю дворянства письмо,
в котором спрашивала, действительно ли им
был выдан вид Федосу Половникову; но прошло уже более полутора месяцев, а ответа получено не
было.
Молчание это служило источником великих тревог, которые при всяком случае возобновлялись.
Покончивши с портретною галереею родных и сестрицыных женихов, я считаю нужным возвратиться назад, чтобы дополнить изображение той обстановки, среди которой протекло мое детство
в Малиновце. Там скучивалась крепостная масса, там жили соседи-помещики, и с помощью этих двух факторов
в результате получалось пресловутое пошехонское раздолье. Стало
быть, пройти их
молчанием — значило бы пропустить именно то, что сообщало тон всей картине.
Но возвращаюсь к миросозерцанию Аннушки. Я не назову ее сознательной пропагандисткой, но поучать она любила. Во время всякой еды
в девичьей немолчно гудел ее голос, как будто она вознаграждала себя за то мертвое
молчание, на которое
была осуждена
в боковушке. У матушки всегда раскипалось сердце, когда до слуха ее долетало это гудение, так что, даже не различая явственно Аннушкиных речей, она уж угадывала их смысл.
Даже из прислуги он ни с кем
в разговоры не вступал, хотя ему почти вся дворня
была родня. Иногда, проходя мимо кого-нибудь, вдруг остановится, словно вспомнить о чем-то хочет, но не вспомнит, вымолвит: «Здорово, тетка!» — и продолжает путь дальше. Впрочем, это никого не удивляло, потому что и на остальной дворне
в громадном большинстве лежала та же печать
молчания, обусловившая своего рода общий modus vivendi, которому все бессознательно подчинялись.
В одну из ночей,
в самый пароксизм запоя, страшный, удручающий гвалт, наполнявший дом, вдруг сменился гробовою тишиной. Внезапно наступившее
молчание пробудило дремавшую около ее постели прислугу; но
было уже поздно: «веселая барышня»
в луже крови лежала с перерезанным горлом.
Неточные совпадения
И среди
молчания, как несомненный ответ на вопрос матери, послышался голос совсем другой, чем все сдержанно говорившие голоса
в комнате. Это
был смелый, дерзкий, ничего не хотевший соображать крик непонятно откуда явившегося нового человеческого существа.
— Это можно завтра, завтра, и больше ничего! Ничего, ничего,
молчание! — сказал Левин и, запахнув его еще раз шубой, прибавил: — я тебя очень люблю! Что же, можно мне
быть в заседании?
Разговор между обедавшими, за исключением погруженных
в мрачное
молчание доктора, архитектора и управляющего, не умолкал, где скользя, где цепляясь и задевая кого-нибудь за живое. Один раз Дарья Александровна
была задета за живое и так разгорячилась, что даже покраснела, и потом уже вспомнила, не сказано ли ею чего-нибудь лишнего и неприятного. Свияжский заговорил о Левине, рассказывая его странные суждения о том, что машины только вредны
в русском хозяйстве.
Степан Аркадьич передал назад письмо и с тем же недоумением продолжал смотреть на зятя, не зная, что сказать.
Молчание это
было им обоим так неловко, что
в губах Степана Аркадьича произошло болезненное содрогание
в то время, как он молчал, не спуская глаз с лица Каренина.
— Но, друг мой, не отдавайтесь этому чувству, о котором вы говорили — стыдиться того, что
есть высшая высота христианина: кто унижает себя, тот возвысится. И благодарить меня вы не можете. Надо благодарить Его и просить Его о помощи.
В Нем одном мы найдем спокойствие, утешение, спасение и любовь, — сказала она и, подняв глаза к небу, начала молиться, как понял Алексей Александрович по ее
молчанию.