Солдат никак не мог высвободить револьвер из кобуры и
сделал это лишь при посторонней помощи, а извлекши револьвер, он так
неумело начал с ним обращаться, что приказание было отменено: а то вместо пня он мог свободно пустить пулю в кого-нибудь из публики.
Он до света оставался в собрании, глядел, как играют в штосс, и сам принимал в игре участие, но без удовольствия и без увлечения. Однажды он увидел, как Арчаковский, занимавший отдельный столик с двумя безусыми подпрапорщиками, довольно
неумело передернул, выбросив две карты сразу в свою сторону. Ромашов хотел было вмешаться,
сделать замечание, но тотчас же остановился и равнодушно подумал: «Эх, все равно. Ничего этим не поправлю».