Неточные совпадения
Тем не меньше по
части помещиков и здесь было людно (селений,
в которых жили так называемые экономические крестьяне, почти совсем не было).
О парках и садах не было и
в помине; впереди дома раскидывался крохотный палисадник, обсаженный стрижеными акациями и наполненный, по
части цветов, барскою спесью, царскими кудрями и буро-желтыми бураками.
Об отцовском имении мы не поминали, потому что оно, сравнительно, представляло небольшую
часть общего достояния и притом всецело предназначалось старшему брату Порфирию (я
в детстве его почти не знал, потому что он
в это время воспитывался
в московском университетском пансионе, а оттуда прямо поступил на службу); прочие же дети должны были ждать награды от матушки.
— Малиновец-то ведь золотое дно, даром что
в нем только триста шестьдесят одна душа! — претендовал брат Степан, самый постылый из всех, —
в прошлом году одного хлеба на десять тысяч продали, да пустоша
в кортому отдавали, да масло, да яйца, да тальки. Лесу-то сколько, лесу! Там онадаст или не даст, а тут свое, законное.Нельзя из родового законной
части не выделить. Вон Заболотье — и велика Федора, да дура — что
в нем!
Поэтому их плохо кормили, одевали
в затрапез и мало давали спать, изнуряя почти непрерывной работой. [Разумеется, встречались помещичьи дома, где и дворовым девкам жилось изрядно, но
в большей
части случаев тут примешивался гаремный оттенок.] И было их у всех помещиков великое множество.
Раздается треск пощечин. Затем малина ссыпается
в одно лукошко и сдается на погреб, а
часть отделяется для детей, которые уже отучились и бегают по длинной террасе, выстроенной вдоль всей лицевой стороны дома.
Анна Павловна и Василий Порфирыч остаются с глазу на глаз. Он медленно проглатывает малинку за малинкой и приговаривает: «Новая новинка —
в первый раз
в нынешнем году! раненько поспела!» Потом так же медленно берется за персик, вырезывает загнивший бок и, разрезав остальное на четыре
части, не торопясь, кушает их одну за другой, приговаривая: «Вот хоть и подгнил маленько, а сколько еще хорошего места осталось!»
Отец Василий был доволен своим приходом: он получал с него до пятисот рублей
в год и, кроме того, обработывал свою
часть церковной земли. На эти средства
в то время можно было прожить хорошо, тем больше, что у него было всего двое детей-сыновей, из которых старший уже кончал курс
в семинарии. Но были
в уезде и лучшие приходы, и он не без зависти указывал мне на них.
Повторяю: так долгое время думал я, вслед за общепризнанным мнением о привилегиях детского возраста. Но чем больше я углублялся
в детский вопрос, чем
чаще припоминалось мне мое личное прошлое и прошлое моей семьи, тем больше раскрывалась передо мною фальшь моих воззрений.
По большей
части в этом деле господствует полное смешение, которое способно извратить даже наиболее счастливо одаренную детскую природу.
Не все лучи света погибнут
в перипетиях борьбы, но
часть их прорежет мрак и даст исходную точку для грядущего обновления.
Сереже становится горько. Потребность творить суд и расправу так широко развилась
в обществе, что начинает подтачивать и его существование. Помилуйте! какой же он офицер! и здоровье у него далеко не офицерское, да и совсем он не так храбр, чтобы лететь навстречу смерти ради стяжания лавров. Нет, надо как-нибудь это дело поправить! И вот он больше и больше избегает собеседований с мамашей и
чаще и
чаще совещается с папашей…
Принадлежало оно троим владельцам, и
часть одного из них, около тысячи двухсот душ, продавалась
в опекунском совете с аукциона.
Сверх того, летом из Заболотья наряжалась
в Малиновец так называемая помочь, которая
в три-четыре дня оканчивала почти все жнитво и значительную
часть сенокоса.
Участь тетенек-сестриц была решена. Условлено было, что сейчас после Покрова, когда по первым умолотам уже можно будет судить об общем урожае озимого и ярового, семья переедет
в Заболотье.
Часть дворовых переведут туда же, а
часть разместится
в Малиновце по флигелям, и затем господский дом заколотят.
В старину Заболотье находилось
в полном составе
в одних руках у князя Г., но по смерти его оно распалось между троими сыновьями. Старшие два взяли по равной
части, а младшему уделили половинную
часть и вдобавок дали другое имение
в дальней губернии.
Правда, что подобные разделы большею
частью происходили
в оброчных имениях,
в которых для помещика было безразлично, как и где устроилась та или другая платежная единица; но случалось, что такая же путаница допускалась и
в имениях издельных,
в особенности при выделе седьмых и четырнадцатых
частей.
Но этого мало: даже собственные крестьяне некоторое время не допускали ее лично до распоряжений по торговой площади. До перехода
в ее владение они точно так же, как и крестьяне других
частей, ежегодно посылали выборных, которые сообща и установляли на весь год площадный обиход. Сохранения этого порядка они домогались и теперь, так что матушке немалых усилий стоило, чтобы одержать победу над крестьянской вольницей и осуществить свое помещичье право.
Я не следил, конечно, за сущностью этих дел, да и впоследствии узнал об них только то, что большая
часть была ведена бесплодно и стоила матушке немалых расходов. Впрочем, сущность эта и не нужна здесь, потому что я упоминаю о делах только потому, что они определяли характер дня, который мы проводили
в Заболотье. Расскажу этот день по порядку.
— Вот, сударыня, кабы вы остальные
части купили, дело-то пошло бы у нас по-хорошему. И площадь
в настоящий вид бы пришла, и гостиный двор настоящий бы выстроили! А то какой
в наших лавчонках торг… только маета одна!
Дом был одноэтажный, с мезонином, один из тех форменных домов, которые сплошь и рядом встречались
в помещичьих усадьбах; разница заключалась только
в том, что помещичьи дома были большею
частью некрашеные, почернелые от старости и недостатка ремонта, а тут даже снаружи все глядело светло и чисто, точно сейчас ремонтированное.
Наконец все прибрано и уложено.
В среду утром служат напутственный молебен.
В передней спозаранку толчется Стрелков, которому матушка отдает последние приказания. Наскоро обедают и спешат выехать, оставив
часть дворни и подвод для очистки квартиры и отправки остальных вещей.
— Очень человек обстоятельный. По провиантской
части в Москве начальником служит. Уж и теперь вроде как генерал, а к Святой, говорят, беспременно настоящим генералом будет!
— Всенепременно-с. На всех торжественных приемах обязываюсь присутствовать
в качестве начальника отдельной
части.
Собственно говоря, Аннушка была не наша, а принадлежала одной из тетенек-сестриц. Но так как последние большую
часть года жили
в Малиновце и она всегда их сопровождала, то
в нашей семье все смотрели на нее как на «свою».
Чаще обыкновенного Аннушка сходила вниз, оставляя тетенек одних, и водворялась
в девичьей.
Несмотря, однако ж, на эти
частые столкновения,
в общем Аннушка не могла пожаловаться на свою долю. Только под конец жизни судьба послала ей серьезное испытание: матушка и ее и тетенек вытеснила из Малиновца. Но так как я уже рассказал подробности этой катастрофы, то возвращаться к ней не считаю нужным.
Но по праздникам надевал синюю суконную пару и выростковые сапоги и гоголем выступал
в этой одежде по комнатам, заглядывая мимоходом
в зеркала и
чаще, чем
в будни, посещая девичью.
Ермолай был такой же бессознательно развращенный человек, как и большинство дворовых мужчин; стало быть, другого и ждать от него было нельзя.
В Малиновце он появлялся редко, когда его работа требовалась по дому, а большую
часть года ходил по оброку
в Москве. Скука деревенской жизни была до того невыносима для московского лодыря, что потребность развлечения возникала сама собой. И он отыскивал эти развлечения, где мог, не справляясь, какие последствия может привести за собой удовлетворение его прихоти.
По осьмому году Сережку взяли
в господский дом и определили
в мальчики по буфетной
части.
Были даже такие, которые за верное сообщали, что он перешел
в раскол, что его перекрестили
в Хапиловском пруду и потом увезли далеко «
в Зыряны» (
в северной
части Пермской губернии),
в скиты.
Днем он бродил по окраинам города, не рискуя проникать
в центральные
части; с наступлением ночи уходил за заставу и летом ночевал
в канаве, а зимой зарывался
в сенной стог.
Наконец Стрелков узнал достоверно, что Сережка содержится на съезжей
в одной из отдаленных
частей города.
Через день, а иногда и
чаще, она брала с собой девушку-лекарку, садилась на долгушу-трясучку и, несмотря на осеннюю слякоть, тащилась за две версты
в Измалково — деревню,
в которой жил Федот.
Одним утром Струнников пришел
в хлев,
в котором неподвижно был распростерт обреченный бычок, приказал поднять его, собственными руками прощупал тушу и сделал ребром ладони промер
частей, приговаривая: «задняя нога, другая нога, котлеты, грудина, печенка» и т. д.
«Комедии» — любимое развлечение Струнникова, ради которого, собственно говоря, он и прикармливает Корнеича. Собеседники удаляются
в кабинет; Федор Васильич усаживается
в покойное кресло; Корнеич становится против него
в позитуру. Обязанность его заключается
в том, чтоб отвечать на вопросы, предлагаемые гостеприимным хозяином. Собеседования эти повторяются изо дня
в день
в одних и тех же формах, с одним и тем же содержанием, но незаметно, чтобы
частое их повторение прискучило участникам.
13-го декабря, сейчас после обедни,
в доме именинника происходит сущее светопреставление. Гости наезжают одни за другими; женской и мужской прислуги набирается столько, что большую
часть ее отсылают
в застольную; экипажи и лошади тоже, за недостатком места, размещаются
в деревне по крестьянским дворам.
Еще когда он посещал университет, умерла у него старуха бабушка, оставив любимцу внуку
в наших местах небольшое, но устроенное имение, душ около двухсот. Там он, окончивши курс, и приютился, отказавшись
в пользу сестер от своей
части в имении отца и матери. Приехавши, сделал соседям визиты, заявляя, что ни
в казне, ни по выборам служить не намерен, соперником ни для кого не явится, а будет жить
в своем Веригине вольным казаком.
В числе наиболее
частых посетительниц стариковского дома была помещица Калерия Степановна Чепракова с четырьмя дочерьми.
А так как имение было небольшое, то пустошь эта была последняя, и затем оставалась только земля, замежеванная
в одной окружной меже, и рвать ее на клочки для продажи
частями представлялось неудобным.
Наконец и двигаться стало невмочь. Ее усадили
в кресло, неподалеку от окна, из которого был виден палисадник и сквозь
чащу акаций мелькала избушка Золотухиной, обложили подушками и для послуг приставили ее любимую горничную.
Наступило тепло.
В воображении больной рисовалось родное село, поле, луга, солнце, простор. Она все
чаще и
чаще заговаривала о том, как ей будет хорошо, если даже недуг не сразу оставит ее, а позволит хоть вынести
в кресле
в палисадник, чтобы свежим воздухом подышать.
Ездила она таким образом да ездила — и добилась своего. Хотя ученье, по причине
частых кочеваний, вышло несколько разношерстное, а все-таки года через два-три и Мишанка и Мисанка умели и по-французски и по-немецки несколько ходячих фраз без ошибки сказать, да и из прочих наук начатки усвоили. Им еще только по десятому году пошло, а хоть сейчас вези
в Москву да
в гимназию отдавай.
— Вчера из Васютина целую бычью тушу привезли, а сегодня ее на
части для солонины разрубают! Пожирнее — нам, а жилы да кости — людям. Сама мать на погребе
в кацавейке заседает.
Я, впрочем, не помню, чтобы встречались хорошие голоса, но хуже всего было то, что и певцы и певицы пели до крайности вычурно; глотали и коверкали слова, картавили, закатывали глаза и вообще старались дать понять, что,
в случае чего, недостатка по
части страстности опасаться нет основания.
Ваня Боровков сообщает, что ихний кучер Пармён недавно на всем скаку зайца кнутом пополам перерезал; Сашенька Пустотелова — что у них корова Белогрудка целых три года пропадала, и вдруг прошлым летом пошли
в лес, а она забралась
в самую
чащу и уж с тремя телятами ходит.
Обед подается по-праздничному,
в три часа, при свечах, и длится, по крайней мере, полтора часа. Целая масса лакеев, своих и чужих, служит за столом. Готовят три повара, из которых один отличается по
части старинных русских кушаньев, а двое обучались
в Москве у Яра и выписываются
в деревню зимою на несколько недель. Сверх того, для пирожных имеется особенный кондитер, который учился у Педотти и умеет делать конфекты. Вообще
в кулинарном отношении Гуслицыны не уступают даже Струнниковым.
В продолжение всего рожественского мясоеда без перемежки шли съезды и гощения, иногда многолюдные и парадные; но большею
частью запросто,
в кругу близких знакомых.
В числе этих собраний
в особенности выдавался бал, который давал
в городе расквартированный
в нашем уезде полк. Этот бал и новогодний предводительский считались кульминантными точками захолустного раздолья.