— Я должен раскрыть перед вами свои виды вполне, — сказал он. — Я должен сказать вам, что смотрю на администрацию преимущественно и даже исключительно с дипломатической точки зрения. По моему мнению, администрация
есть борьба, а наука не показывает ли нам, что борьба без дипломатии немыслима?
Неточные совпадения
Он еще в кадетском корпусе слышал, что
есть на свете явление, именующееся
борьбою с законом.
Что означают эти слова — это до него не касается; он рад уже и тому, что
есть такие слова, которые хоть и черт знает что означают, но дают исходную точку для
борьбы.
Темпераментом Феденька обладал в изобилии; но хотя этого одного
было вполне достаточно для совершения великого дела
борьбы, однако он почему-то решил, что нужно прибавить кой-что и еще.
Все бывшие до него помпадурства заимствовали свои определения от которого-нибудь из семи смертных грехов; его же помпадурство должно
быть исключительно помпадурством
борьбы.
Феденька сделался веселее и забавнее — уж и это
был выигрыш для Анны Григорьевны. Покончивши с Иоанной д’Арк, он необыкновенно деятельно принялся за осуществление других частей церемониала
борьбы.
Феденька вышел от Пустынника опечаленный, почти раздраженный. Это
была первая его неудача на поприще
борьбы. Он думал окружить свое вступление в
борьбу всевозможною помпой — и вдруг, нет главного украшения помпы, нет Пустынника! Пустынник, с своей стороны, вышел на балкон и долго следил глазами за удаляющимся экипажем Феденьки. Седые волосы его развевались по ветру, и лицо казалось как бы закутанным в облако. Он тоже
был раздражен и чувствовал, что нелепое объяснение с Феденькой расстроило весь его день.
Исполнив все это, Феденька громко возопил: сатана! покажись! Но, как это и предвидел Пустынник, сатана явиться не посмел. Обряд
был кончен; оставалось только возвратиться в Навозный; но тут сюрпризом приехала Иоанна д’Арк во главе целой кавалькады дам. Привезли корзины с провизией и вином, послали в город за музыкой, и покаянный день кончился премиленьким пикником, под конец которого дамы поднесли Феденьке белое атласное знамя с вышитыми на нем словами:
БОРЬБА.
И прежняя жизнь его
была бредом, и теперь она продолжала
быть бредом, с тою лишь разницею, что прежний бред имел сначала либеральный, потом консервативный характер, а теперь он принял форму бреда
борьбы.
Но, во-первых, в глазах большинства это
были единичные жертвы, от исчезновения которых городу
было ни тепло, ни холодно, а во-вторых, Феденька старался своим преследованиям придать характер
борьбы с безверием и непризнанием властей.
Но по уходе пристава тоска обуяла еще пуще. Целую ночь метался он в огне, и ежели забывался на короткое время, то для того только, чтоб и во сне увидеть, что он помпадур. Наконец, истощив все силы в
борьбе с бессонницей, он покинул одинокое ложе и принялся за чтение «Робинзона Крузое». Но и тут его тотчас же поразила мысль: что
было бы с ним, если б он, вместо Робинзона, очутился на необитаемом острове? Каким образом исполнил бы он свое назначение?
Неточные совпадения
Очевидно, в Бородавкине происходила
борьба. Он обдумывал, мазнуть ли ему Федьку по лицу или наказать иным образом. Наконец придумано
было наказание, так сказать, смешанное.
«Откуда взял я это? Разумом, что ли, дошел я до того, что надо любить ближнего и не душить его? Мне сказали это в детстве, и я радостно поверил, потому что мне сказали то, что
было у меня в душе. А кто открыл это? Не разум. Разум открыл
борьбу за существование и закон, требующий того, чтобы душить всех, мешающих удовлетворению моих желаний. Это вывод разума. А любить другого не мог открыть разум, потому что это неразумно».
Кити
была смущена тою
борьбой, которая происходила в ней, между враждебностью к этой дурной женщине и желанием
быть снисходительною к ней; но как только она увидала красивое, симпатичное лицо Анны, вся враждебность тотчас же исчезла.
Она
была рада этому вызову к нежности. Но какая-то странная сила зла не позволяла ей отдаться своему влечению, как будто условия
борьбы не позволяли ей покориться.
Но он ясно видел теперь (работа его над книгой о сельском хозяйстве, в котором главным элементом хозяйства должен
был быть работник, много помогла ему в этом), — он ясно видел теперь, что то хозяйство, которое он вел,
была только жестокая и упорная
борьба между им и работниками, в которой на одной стороне, на его стороне,
было постоянное напряженное стремление переделать всё на считаемый лучшим образец, на другой же стороне — естественный порядок вещей.