Неточные совпадения
Это Пушкин
написал. А ты мне вот что скажи:
правда ли, что в старину любовные турниры бывали? И будто бы тогдашние правительства…
Правда, что это до известной степени кляуза, но ведь нынче без кляузы разве проживешь? Все же лучше кляузу пустить в ход, нежели поздравительные стихи
писать, а тем больше с стиснутыми зубами, с искаженным лицом и дрожа всем нутром пардону просить. А может быть, впрочем, и хуже — и этого я не знаю.
— Вот сморчки, щи из крапивы, огурцы — об этом ты можешь
писать, потому что это
правда; что же касается до вливания жизни в сердца, то этого не существует в действительности, а стало быть, и"сочинять"незачем. Налжешь, введешь простодушных в заблуждение — что хорошего! А кроме того, и сам нечувствительно в распутство впадешь. Сегодня ты только для красного словца"сочинишь", а завтра, пожалуй, скажешь: а что в самом деле! — а послезавтра и впрямь в тебе сердце начнет играть!
Однако ж Глумов, очевидно, только похвастался, что намерен молчать, потому что не успел я передумать сейчас изложенное, как он уже продолжал: No 1 — А ты
пиши так: никогда хуже не бывало! — вот это будет настоящая
правда!
Но
писать правду было очень рискованно, о себе писать прямо-таки опасно, и я мои переживания изложил в форме беллетристики — «Обреченные», рассказ из жизни рабочих. Начал на пароходе, а кончил у себя в нумеришке, в Нижнем на ярмарке, и послал отцу с наказом никому его не показывать. И понял отец, что Луговский — его «блудный сын», и написал он это мне. В 1882 году, прогостив рождественские праздники в родительском доме, я взял у него этот очерк и целиком напечатал его в «Русских ведомостях» в 1885 году.
Неточные совпадения
Стародум. Фенелона? Автора Телемака? Хорошо. Я не знаю твоей книжки, однако читай ее, читай. Кто
написал Телемака, тот пером своим нравов развращать не станет. Я боюсь для вас нынешних мудрецов. Мне случилось читать из них все то, что переведено по-русски. Они,
правда, искореняют сильно предрассудки, да воротят с корню добродетель. Сядем. (Оба сели.) Мое сердечное желание видеть тебя столько счастливу, сколько в свете быть возможно.
«А я сама, что же я буду делать? — подумала она. — Да, я поеду к Долли, это
правда, а то я с ума сойду. Да, я могу еще телеграфировать». И она
написала депешу:
Я знаю: дам хотят заставить // Читать по-русски. Право, страх! // Могу ли их себе представить // С «Благонамеренным» в руках! // Я шлюсь на вас, мои поэты; // Не
правда ль: милые предметы, // Которым, за свои грехи, //
Писали втайне вы стихи, // Которым сердце посвящали, // Не все ли, русским языком // Владея слабо и с трудом, // Его так мило искажали, // И в их устах язык чужой // Не обратился ли в родной?
«Зачем я
написал: как родную мать? ее ведь здесь нет, так не нужно было и поминать ее;
правда, я бабушку люблю, уважаю, но все она не то… зачем я
написал это, зачем я солгал? Положим, это стихи, да все-таки не нужно было».
Спрашиваю: «Что это вы как мрачно
пишете?» А он отвечает: «
Пишу, не щадя
правды».