Неточные совпадения
То
есть, по правде-то говоря, из нас двоих волновались и"бредили"вы одни, милая тетенька. Я же собственно говорил: зачем вы, тетенька, к болгарам едете? зачем вы
хотите присутствовать на процессе Засулич? зачем вы концерты в пользу курсисток устраиваете? Сядемте-ка лучше рядком, сядем да посидим… Ах, как вы на меня тогда рассердились!
Но скорее всего, даже"рассмотрения"никакого мы с вами не дождемся. Забыли об нас, мой друг, просто забыли — и все тут. А ежели не забыли, то, не истребовав объяснения, простили. Или же (тоже не истребовав объяснения) записали в книгу живота и при сем имеют в виду… Вот в скольких смыслах может
быть обеспечено наше будущее существование. Не скрою от вас, что из них самый невыгодный смысл — третий. Но ведь как
хотите, а мы его заслужили.
Ужасно замученный вид имеют эти люди, покуда ищут и разнюхивают. Худые, бледные, испитые, с пересохшим горлом, с воспаленными глазами. И только одно твердят: бредни! Встречаться с ними во время этой охоты ужасно опасно, и потому я, как завижу"искателя", сейчас шмыг в ресторан.
Хочу — растегай
ем;
хочу — бутерброд ухвачу! Все нынче можно.
На второй день, с утра — крестины у дворника. Вы — кума, швейцар Федор — кум. Я — принес двугривенный на зубок. Подают пирог с сигом — это у дворника-то! Подумайте, тетенька, как в самое короткое время уровень народного благосостояния поднялся! С крестин поднимаемся домой — рано! Да не
хотите ли, тетенька, в Павловск, в Озерки, в Рамбов? сделайте милость, не стесняйтесь! Явимся на музыку,
захотим — сядем, не
захотим —
будем под ручку гулять. А погулявши, воротимся домой — баиньки!
На четвертый день — дождик.
Будем сидеть дома. На обед: уха стерляжья, filets mignons [филе миньон (франц.)], цыпленочек, спаржа и мороженое — вы, тетенька, корсета-то не надевайте.
Хотите, я вам целый ворох «La vie parisienne» [«Парижской жизни» (франц.)] предоставлю? Ах, милая, какие там картинки! Клянусь, если б вы
были мужчина — не расстались бы с ними. А к вечеру опять разведрилось. Ma tante! да не поехать ли нам в «Русский Семейный Сад»? — Поехали.
Ах, ma tante! как бы я
хотел быть этою прошивочкой… вон той, которая сначала в бок, а потом все прямо, прямо, прямо…
Тетенька! как бы я
хотел быть вашим чулочком…
Хотел было, в знак благодарности, несколько сцен из народного быта им рассказать, но вдруг отчего-то показалось подло — я и промолчал.
Федосьюшка закручинилась и уронила слезу. Я
хотел было эту слезу залучить в пузырек, чтобы потом подвергнуть ее химическому разложению и определить, сколько в ней частиц семейного союза содержится и сколько других примесей, но, к сожалению, она торопливо отерла глаза и продолжала свое повествование.
Она отлично поняла, что
хотя у купцов шпор нет, но зато у них
есть лавки и в них всякий товар.
Однако ж впоследствии я узнал, что он так, не заплативши, и уехал в Чебоксары. И ложку с собой увез,
хотя рукоятка у нее
была порыжелая, а в углублении самой ложки присохли неотмываемые следы яичных желтков. Вероятно, в Чебоксарах попу в храмовые праздники эту ложку
будут подавать!
С тех пор Дракины кой-что
едят. И если б они ограничились отпускаемою им малою едой, никто бы, конечно, за этим не погнался; но они
хотят есть всё больше и больше, а это неблагородно, потому что разыгрывающийся аппетит внушает им предосудительные мысли, а предосудительные мысли гонят их в Петербург.
Есть-то
хотят, да, вдобавок, еще дело делать никому не дают.
И в заключение совершенно неожиданно прибавляет: «Изложив все сие по сущей совести, повергаю себя и свою семью, из собственных малолетних детей и сирот-племянниц состоящую, на усмотрение:
хотя бы места станового удостоиться, то и сим предоволен
буду».
А"мерзавец"между тем продолжает:"Нынче все так: пропаганды проповедуют да иностранные образцы вводить
хотят, а позвольте узнать, где корень-причина зла?"Кабы я умен
был, мне бы заплатить, да и удрать, а я, вместо того, рассердился.
Делать нечего, пришлось выручать. На другое утро, часу в десятом, направился к Дыбе. Принял,
хотя несколько как бы удивился. Живет хорошо. Квартира холостая: невелика, но приличная. Чай с булками
пьет и молодую кухарку нанимает. Но когда получит по службе желаемое повышение (он
было перестал надеяться, но теперь опять возгорел), то
будет нанимать повара, а кухарку за курьера замуж выдаст. И тогда он, вероятно, меня уж не примет.
Как бы то ни
было, но ужасно меня эти"штуки"огорчили. Только что начал
было на веселый лад мысли настраивать — глядь, ан тут целый ряд"штук".
Хотел было крикнуть: да сидите вы дома! но потом сообразил: как же, однако, все дома сидеть? У иного дела
есть, а иному и погулять хочется… Так и не сказал ничего. Пускай каждый рискует, коли охота
есть, и пускай за это узнает, в чем"штука"состоит!
— Аттестовать на всех распутиях
будут. Павел-то у меня совестлив, а они — наглые. Ведь можно и похвалить так, что после дома не скажешься. Намеднись Павел-то уж узнал, что начальник
хотел ему какое-то"выигрышное"дело поручить, а Семен Григорьич отсоветовал. Мой брат, говорит, очень усердный и достойный молодой человек, но дела, требующие блеска, не в его характере.
— Да вот поделиться с нами твоими воспоминаниями, рассказать l'histoire intime de ton coeur… [твою интимную сердечную историю… (франц.)] Ведь ты любил — да? Ну, и опиши нам, как это произошло… Comment cela t'est venu [Как это случилось с тобой (франц.)] и что потом
было… И я тогда, вместе с другими, прочту… До сих пор, я, признаюсь, ничего твоего не читала, но ежели ты про любовь… Да! чтоб не забыть! давно я
хотела у тебя спросить: отчего это нам, дамам, так нравится, когда писатели про любовь пишут?
— А по-моему, так хоть бы их совсем не
было, этих сыновей… По крайней мере, я бы теперь на свободе, куда бы
хотела, туда бы и поехала… Уж эти мне сыновья! да! что бишь, я
хотела тебе рассказать?
— Хорошо, что у меня тогда холодный ростбиф остался! А то, представь себе, он говорит:
хочу есть! — а я…
Рефератом этим
было на незыблемых основаниях установлено: 1) что стихотворение"Под вечер осенью ненастной"несомненно принадлежит Пушкину; 2) что в первоначальной редакции первый стих читался так:"Под вечерок весны ненастной", но потом, уже по зачеркнутому, состоялась новая редакция; 3) что написано это стихотворение в неизвестном часу, неизвестного числа, неизвестного года, и даже неизвестно где,
хотя новейшие библиографические исследования и дозволяют думать, что местом написания
был лицей; 4) что в первый раз оно напечатано неизвестно когда и неизвестно где, но потом постоянно перепечатывалось; 5) что на подлинном листе, на котором стихотворение
было написано (за сообщение этого сведения приносим нашу искреннейшую благодарность покойному библиографу Геннади),сбоку красовался чернильный клякс, а внизу поэт собственноручно нарисовал пером девицу, у которой в руках ребенок и которая, по-видимому, уже беременна другим: и наконец 6) что нет занятия более полезного для здоровья, как библиография.
–"Сведущий человек"? — благосклонно переспросил Ноздрев и, вынув из кармана табакерку,
хотел было нюхнуть табачку, как один из близстоящих сенаторов, без церемоний взяв у него табакерку из рук, сказал...
Хотели было погребсти бабеньку в Грузине, но сообразили, что из этого может выйти революция, и потому вынуждены
были отказаться от этого предположения. Окончательным местом успокоения
было избрано кладбище при Новодевичьем монастыре. Место уединенное, тихое, и могила — в уголку. Хорошо ей там
будет, покойно,
хотя, конечно, не так удобно, как в квартире, в Офицерской, где все
было под руками: и Литовский рынок, и Литовский замок, и живорыбный садок, и Демидов сад.
Этот же тезис, но гораздо полнее, развил и надворный советник Сенечка, но тут же, впрочем, успокоил присутствующих, сказав, что
хотя до сих пор так
было, но впредь уж не
будет.
Коли
хотите, в этом укоре
есть капля правды, и капля довольно ядовитого свойства.
То
было время, когда все порядочные люди предавались"иллюзиям"(
хотя это
было строжайше воспрещено), а русские, находившиеся за границей, даже гордость какую-то выказывали.
За табльдотом мы познакомились. Оказалось, что он помпадур, и что у него
есть"вверенный ему край", в котором он наступает на закон. Нигде в другом месте — не то что за границей, а даже в отечестве — он, милая тетенька, наступать на закон не смеет (составят протокол и отошлют к мировому), а въедет в пределы"вверенного ему края" — и наступает безвозбранно. И, должно
быть, это занятие очень достолюбезное, потому что за границей он страшно по нем тосковал,
хотя всех уверял, что тоскует по родине.
Хотел писать о том, как легко ходить по улицам в холодном пальто, и какая чувствуется отрада при виде распустившихся перед Мариинской больницей тополей; о том, что мы
едим уже сморчки и щи из свежей крапивы, а недавно лакомились даже ботвиньей; о том, что думаем вскорости перебраться на дачу, а там пойдут ягоды, щи из свежей капусты, свежепросольные огурцы…
Когда мы
были сильны и молоды, мы горели возвышенными чувствами и упивались благородными идеями; но мы делали это исключительно для собственного употребления, забывая, что горение и упоение необходимо обеспечить, если
хочешь, чтоб они не изгибли в будущем без следа.
Если б вы даже
хотели быть вероломною, то вас не допустят до этого.
Мало привлекательного в этом сознании! — это так; но все-таки, на случай, если вас чересчур пристигнет чувство обиды, советую вам спросить себя:
хотели ли бы вы
быть одним из четырех колес этой катающейся колесницы?
Хотя в смысле буквальной правды и нельзя сказать, что мы с вами получили образование на медные деньги, однако в смысле правды внутренней именно только такое определение и можно назвать выражающим действительную
суть дела.