Неточные совпадения
Давидовой корове бог послал теленка,
Ах, теленка!
А на другой год она принесла другого теленка.
Ах, другого!
А на третий год принесла третьего теленка,
Ах, третьего!
Когда принесла трех телят,
то пастор узнал об этом,
Ах, узнал!
И сказал Давиду: ты, Давид, забыл своего пастора,
Ах, забыл!
И за это увел к себе самого большого теленка,
Ах, самого большого!
А Давид
остался только с двумя телятами,
Ах, с двумя!
Хотя бы
то, например, что единичные факты следует судить единично же; что обобщения в подобных случаях неуместны и вредны; что, наконец, если и можно забить интеллигенцию в грязь — что же тогда
останется?
А ежели и
остались немногие из недавних «старых»,
то они так легко выдержали процесс переодевания, что опознать в них людей, которые еще накануне плели лапти с подковыркою, совсем невозможно.
Для помещиков эта операция была, несомненно, выгодна. Во-первых, Чумазый уплачивал хорошую цену за одни крестьянские тела; во-вторых,
оставался задаром крестьянский земельный надел, который в
тех местах имеет значительную ценность. Для Чумазого выгода заключалась в
том, что он на долгое время обеспечивал себя дешевой рабочей силой. Что касается до закабаляемых,
то им
оставалась в удел надежда, что невзгода настигает их… в последний раз!
Хиреет русская деревня, с каждым годом все больше и больше беднеет. О „добрых щах и браге“, когда-то воспетых Державиным, нет и в помине. Толокно да тюря; даже гречневая каша в редкость. Население растет, а границы земельного надела
остаются те же. Отхожие промыслы, благодаря благосклонному участию Чумазого, не представляют почти никакого подспорья.
Тем не менее идея новых оснований для новой жизни, — идея освобождения жизни, исключительно при помощи этих новых оснований, от мелочей, делающих ее постылою,
остается пока во всей своей силе и продолжает волновать мыслящие умы.
Но Сережа совсем не
того мнения. Он продолжает утверждать, que tout est a refaire и что настоящее положение вещей невыносимо. Картавя и рисуясь, он бормочет слова:"суды, земство… и эта шутовская печать!.. ах, господа, господа!"Он, видимо, всем надоел в канцелярии; и так как никто не говорит этого ему в глаза,
то он
остается при убеждении, что исполняет свой долг, и продолжает надоедать.
Слухи эти, в существе своем, настолько нелепы, что можно было бы и не упоминать о них,
тем более что большинство так и
остается на степени слухов.
— И я говорю, что мерзавец, да ведь когда зависишь… Что, если он банкиру на меня наговорит? — ведь, пожалуй, и там… Тут двадцать пять рублей улыбнутся, а там и целых пятьдесят.
Останусь я у тебя на шее, да, кроме
того, и делать нечего будет… С утра до вечера все буду думать… Думать да думать, одна да одна… ах, не дай бог!
Я, впрочем, не говорю, что он
останется в этом лагере навсегда; но, во всяком случае, не покинет его до
тех пор, пока новые и вполне решительные факты не вызовут его из состояния остервенения и не бросят в противоположную сторону.
Тем не менее нельзя отрицать, что и на среду простецов либеральные веяния
остаются не без влияния.
Покуда мнения читателя-друга не будут приниматься в расчет на весах общественного сознания с
тою же обязательностью, как и мнения прочих читательских категорий, до
тех пор вопрос об удрученном положении убежденного писателя
останется открытым.
Доброму согласию супругов много содействовало
то, что у Ардальона Семеныча были такие сочные губы, что, бывало, Софья Михайловна прильнет к ним и оторваться не может. Сверх
того, у него были упругие ляжки, на которых она любила присесть. Сама она была вся мягкая. Оба любили
оставаться наедине, и она вовсе не была в претензии, когда он, взяв ее на руки, носил по комнатам и потом бросал ее на диван.
Все это
тем больше беспокоило ее, что не к кому было обратиться за советом. И скворец, и скворешница, и дятел, и жена его — все перемерло, так что Ардальон Семеныч
остался полным властелином и состояния, и действий своих.
Ольга, не без смущения, выслушала аттестацию Семигорова, но когда
осталась одна,
то опять перечитала заветное письмо и опять напрягла все усилия, чтобы хоть что-нибудь из него выжать. Искру чувства, надежду… что-нибудь!
Она рассчитала, что если будет тратить пять рублей на обед да пять рублей на чай и баранки,
то у нее все-таки
останется из жалованья пять рублей.
Оставалось терпеть и крепко держаться за
тот кусок, который послала ей судьба.
Напротив
того, он даже искусственной предупредительности не выказывал, как бы боясь оскорбить ею, а
оставался все
тем же простым, участливым и добрым малым, каким был на школьной скамье.
— Я, голубчик, держусь
того правила, что каждый сам лучше может оценивать собственные поступки. Ты знаешь, я никогда не считал себя судьей чужих действий, — при этом же убеждении
остался я и теперь.
— То-то вот и есть… отчего одни только мелочи? отчего положение вещей
остается на одной точке и ни на какой осязательный результат указать нельзя?
К счастию, Имярек, по самой природе своей, по всему складу своей жизненной деятельности, не мог не
остаться верным
той музе, которая, однажды озарив его существование, уже не оставляла его. У него и других слов не было, кроме
тех, которые охарактеризовали его деятельность, так что если бы он даже хотел сказать нечто иное,
то запутался бы в своих усилиях. Одного бы не досказал, в другом перешел бы за черту и, в конце концов, еще более усилил бы раздражение.
Неточные совпадения
Артемий Филиппович. Человек десять
осталось, не больше; а прочие все выздоровели. Это уж так устроено, такой порядок. С
тех пор, как я принял начальство, — может быть, вам покажется даже невероятным, — все как мухи выздоравливают. Больной не успеет войти в лазарет, как уже здоров; и не столько медикаментами, сколько честностью и порядком.
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, // За дело принялась. // Три года, так считаю я, // Неделя за неделею, // Одним порядком шли, // Что год,
то дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, // Дай Бог с работой справиться // Да лоб перекрестить. // Поешь — когда
останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось горе лютое — // К кому оно привяжется, // До смерти не избыть!
Простаков (Скотинину). Правду сказать, мы поступили с Софьюшкой, как с сущею сироткой. После отца
осталась она младенцем.
Тому с полгода, как ее матушке, а моей сватьюшке, сделался удар…
Простаков. От которого она и на
тот свет пошла. Дядюшка ее, господин Стародум, поехал в Сибирь; а как несколько уже лет не было о нем ни слуху, ни вести,
то мы и считаем его покойником. Мы, видя, что она
осталась одна, взяли ее в нашу деревеньку и надзираем над ее имением, как над своим.
Стародум. Как! А разве
тот счастлив, кто счастлив один? Знай, что, как бы он знатен ни был, душа его прямого удовольствия не вкушает. Вообрази себе человека, который бы всю свою знатность устремил на
то только, чтоб ему одному было хорошо, который бы и достиг уже до
того, чтоб самому ему ничего желать не
оставалось. Ведь тогда вся душа его занялась бы одним чувством, одною боязнию: рано или поздно сверзиться. Скажи ж, мой друг, счастлив ли
тот, кому нечего желать, а лишь есть чего бояться?