Неточные совпадения
Вот
уже сколько лет сряду, как каникулярное время посвящается преимущественно распространению испугов. Съезжаются, совещаются, пьют «молчаливые» тосты. «Граф Кальноки был с визитом у князя Бисмарка, а через полчаса князь Бисмарк отдал
ему визит»; «граф Кальноки приехал в Варцин, куда ожидали также представителя от Италии», — вот что читаешь в газетах. Король Милан тоже ездит, кланяется и пользуется «сердечным» приемом. Даже черногорский князь удосужился и съездил в Вену,
где тоже был «сердечно» принят.
Вот
где нужно искать действительных космополитов: в среде Баттенбергов, Меренбергов и прочих штаб — и обер-офицеров прусской армии, которых обездолил князь Бисмарк. Рыщут по белу свету, теплых местечек подыскивают. Слушайте! ведь
он, этот Баттенберг, так и говорит: «Болгария — любезное наше отечество!» — и язык у
него не заплелся, выговаривая это слово. Отечество. Каким родом очутилось
оно для
него в Болгарии, о которой
он и во сне не видал? Вот
уж именно: не было ни гроша — и вдруг алтын.
Но даже и там,
где уже появился новый «батюшка», рядом с
ним живут дьячок или пономарь, которым
уж никак нельзя существовать иначе, как существовали
их отцы и деды.
Покуда в доме идет содом,
он осматривает свои владения. Осведомляется,
где в последний раз сеяли озимь (пашня
уж два года сряду пустует), и нанимает топографа, чтобы снял полевую землю на план и разбил на шесть участков, по числу полей. Оказывается, что в каждом поле придется по двадцати десятин, и
он спешит посеять овес с клевером на том месте,
где было старое озимое.
Теперь
он состоит где-то чиновником особых поручений, а сверх того, имеет выгодные частные занятия. В одной компании директорствует, в другой выбран членом ревизионной комиссии. Пробует и сам сочинять проекты новых предприятий и, быть может, будет иметь успех. Словом сказать, хлопочет и суетится так же, как и в деревне, но
уже около более прибыльных мелочей.
Он уже не смел войти в ту комнату,
где раздавался хохот
его неблагодарных учеников, и скромно становился у буфета,
где татарин-буфетчик, из жалости, наливал
ему рюмку водки и давал бутерброд задаром.
Здесь
он справляется у швейцара:"Петр Николаич приехал?" — и, выслушав ответ:"Сейчас приедут, курьер
уж привез портфель", — направляет шаги в помещение,
где ютятся чиновники.
Я
уже сказал выше, что читатель-друг несомненно существует. Доказательство этому представляет
уже то, что органы убежденной литературы не окончательно захудали. Но читатель этот заробел, затерялся в толпе, и дознаться,
где именно
он находится, довольно трудно. Бывают, однако ж, минуты, когда
он внезапно открывается, и непосредственное общение с
ним делается возможным. Такие минуты — самые счастливые, которые испытывает убежденный писатель на трудном пути своем.
— Мне бы, тетенька, денька три отдохнуть, а потом я и опять… — сказал
он. — Что ж такое! в нашем звании почти все так живут. В нашем звании как? — скажет тебе паскуда:"Я полы мыть нанялась", — дойдет до угла — и след простыл.
Где была, как и что? — лучше и не допытывайся! Вечером принесет двугривенный — это, дескать, поденщина — и бери. Жениться не следовало — это так; но если
уж грех попутал, так ничего не поделаешь; не пойдешь к попу:"Развенчайте, мол, батюшка!"
Вообще
ему стало житься легче с тех пор, как
он решился шутить. Жену
он с утра прибьет, а потом целый день ее не видит и не интересуется знать,
где она была. Старикам и в ус не дует; сам поест, как и
где попало, а
им денег не дает. Ходил отец к городничему, опять просил сына высечь, но времена
уж не те. Городничий — и тот полюбил Гришку.
Станет
он спрашивать:"
Где была?" — а она в ответ:"
Где была, там меня
уж нет".
Неточные совпадения
Бобчинский. Возле будки,
где продаются пироги. Да, встретившись с Петром Ивановичем, и говорю
ему: «Слышали ли вы о новости-та, которую получил Антон Антонович из достоверного письма?» А Петр Иванович
уж услыхали об этом от ключницы вашей Авдотьи, которая, не знаю, за чем-то была послана к Филиппу Антоновичу Почечуеву.
Так как я знаю, что за тобою, как за всяким, водятся грешки, потому что ты человек умный и не любишь пропускать того, что плывет в руки…» (остановясь), ну, здесь свои… «то советую тебе взять предосторожность, ибо
он может приехать во всякий час, если только
уже не приехал и не живет где-нибудь инкогнито…
«Скажи, служивый, рано ли // Начальник просыпается?» // — Не знаю. Ты иди! // Нам говорить не велено! — // (Дала
ему двугривенный). // На то у губернатора // Особый есть швейцар. — // «А
где он? как назвать
его?» // — Макаром Федосеичем… // На лестницу поди! — // Пошла, да двери заперты. // Присела я, задумалась, //
Уж начало светать. // Пришел фонарщик с лестницей, // Два тусклые фонарика // На площади задул.
С ребятами, с дево́чками // Сдружился, бродит по лесу… // Недаром
он бродил! // «Коли платить не можете, // Работайте!» — А в чем твоя // Работа? — «Окопать // Канавками желательно // Болото…» Окопали мы… // «Теперь рубите лес…» // — Ну, хорошо! — Рубили мы, // А немчура показывал, //
Где надобно рубить. // Глядим: выходит просека! // Как просеку прочистили, // К болоту поперечины // Велел по ней возить. // Ну, словом: спохватились мы, // Как
уж дорогу сделали, // Что немец нас поймал!
Стародум(обнимая неохотно г-жу Простакову). Милость совсем лишняя, сударыня! Без нее мог бы я весьма легко обойтись. (Вырвавшись из рук ее, обертывается на другую сторону,
где Скотинин, стоящий
уже с распростертыми руками, тотчас
его схватывает.) Это к кому я попался?