Неточные совпадения
Между
тем наш поезд на всех парах несся к Кенигсбергу; в глазах мелькали разноцветные поля, луга, леса и деревни. Физиономия крестьянского двора тоже значительно видоизменилась против довержболовской. Изба с выбеленными стенами и черепичной крышей глядела веселее, довольнее, нежели довержболовский почерневший сруб с всклокоченной соломенной крышей. Это было жилище,а не изба в
той форме, в какой мы, русские, привыкли себе ее
представлять.
Но ежели такое смешливое настроение обнаруживают даже люди, получившие посильное угобжение,
то с какими же чувствами должны относиться к дирижирующей современности
те, которые не только ничего не урвали, но и в будущем никакой надежды на угобжение не имеют? Ясно, что они должны
представлять собой сплошную массу волнуемых завистью людей.
Могут ли они не скрежетать зубами, видя, что жизнь, несмотря на
то, что они всячески стараются овладеть ею, все-таки не
представляет вполне обеспеченного завтрашнего дня?
И затем, когда встречаюсь с бесшабашным советником лицом к лицу,
то стоит только мне
представить себе, что я иду мимо монумента, который,
того гляди, на меня упадет, — и я спокоен.
Так точно, думается мне, и в настоящем случае: часто мы себе человека нераскаянным
представляем, а он между
тем за раскаяние давно уж в титулярные советники произведен.
Театр
представляет шоссированную улицу немецкой деревни. Мальчик в штанах стоит под деревом и размышляет о
том, как ему прожить на свете, не огорчая своих родителей. Внезапно в средину улицы вдвигается обыкновенная русская лужа, из которой выпрыгивает Мальчик без штанов.
Я не говорю, чтоб отношения русского культурного человека к мужику, в
том виде, в каком они выработались после крестьянской реформы,
представляли нечто идеальное, равно как не утверждаю и
того, чтоб благодеяния, развиваемые русской культурой, были особенно ценны; но я не могу согласиться с одним: что приурочиваемое каким-то образом к обычаям культурного человека свойство пользоваться трудом мужика, не пытаясь обсчитать его, должно предполагаться равносильным ниспровержению основ.
Тем не менее я не могу не признать, что со стороны Колупаевых и их попустителей описанный сейчас образ действий не
представляет ничего непонятного.
Курорт — миниатюрный, живописно расположенный городок, который зимой
представляет ряд наглухо заколоченных отелей и въезжих домов, а летом превращается в гудящий пчелиный улей. Официальная привлекательность курортов заключается в целебной силе их водяных источников и в обновляющих свойствах воздуха окружающих гор; неофициальная — в
том непрерывающемся празднике, который неразлучен с наплывом масс досужих и обладающих хорошими денежными средствами людей.
Ведут ли населяющие их жители какую бы
то ни было самостоятельную жизнь и имеют ли свойственные всем земноводным постоянные занятия? пользуются ли благами общественности,
то есть держат ли, как в прочих местах, ухо востро, являются ли по начальству в мундирах для принесения поздравлений, фигурируют ли в процессах в качестве попустителей и укрывателей и затем уже, в свободное от явок время, женятся, рождают детей и умирают, или же
представляют собой изнуренный летнею беготнёю сброд, который, сосчитав барыши, погружается в спячку, с
тем чтоб проснуться в начале апреля и начать приготовление к новой летней беготне?
Это было ужасно доброжелательно. Но так как будущее сокрыто от смертных и могло
представить надобность в поездке в Швейцарию независимо от всяких превратных толкований,
то я все-таки поспешил оградить себя.
Что же касается до графа Мамелфина,
то он был замечателен лишь
тем, что происходил по прямой линии от боярыни Мамелфы Тимофеевны. Каким образом произошел на свет первый граф Мамелфин — предания молчали; в документах же объяснялось просто:"по сей причине". Этот же девиз значился и в гербе графов Мамелфиных. Но сам по себе граф, о котором идет речь, ничего самостоятельного не
представлял, а был известен только в качестве приспешника и стремянного при графе ТвэрдоонтС.
Россия
представляла собой область, как бы застланную туманом, в которой даже такое дело, как опубликование"Собрания русских пословиц", являлось прихотливым и предосудительным 4; напротив
того, во Франции все было ясно как день, несмотря на
то, что газеты доходили до нас с вырезками и помарками.
Я было думал, что если уж выработалось:"понеже амнистия есть мера полезная"и т. д. —
то, наверное, дальше будет:"
того ради, объявив оную,
представить министру внутренних дел, без потери времени"и т. д.
Разумеется, до моего мнения никому во Франции нет дела; но ежели бы, паче чаяния, меня спросили,
то я сказал бы следующее. С одной стороны, простота заключает в себе очень серьезную угрозу, но, с другой стороны, она же может
представлять и известные гарантии. А за всем
тем не представлялось бы для казны ущерба, если б и совсем ее не было.
В пример
того, как опасна глупость, могу
представить действительного статского советника Губошлепова.
Что касается гарантии, которую может
представлять простота,
то она состоит в
том, что простодушный человек не только сам не сознает чувства ответственности, но и все доподлинно знают, что ничему подобному неоткуда и заползти в него.
Ибо если простодушный человек еще может
представлять гарантию,
то со стороны тупца ничего, кроме угроз, ожидать нельзя.
Но в решительную минуту Шамбор отступил. Он понял, что Мак-Магон не
представляет достаточного прикрытия для заправского расстреляния"доброго города Парижа". И Мак-Магон с своей стороны тоже не настаивал. Но, сверх
того, и
того и другого, быть может, смутило
то обстоятельство, что палата, с раскассирования которой предстояло начать"реставрацию", не давала к
тому решительного повода.
Мы, русские сытые люди, круглый год питающиеся блинами, пирогами и калачами, кое-что знаем о
том духовном остолбенении, при котором единственную лучезарную точку в жизни человека
представляет сон, с целою свитой свистов, носовых заверток, утробных сновидений и кошмаров.
Оттого-то, быть может, у нас и нет
тех форм обеспеченности, которые
представляет общественно-политический строй на Западе.
Сю, менее талантливый и теперь почти забытый, — и
тот читался нарасхват, благодаря
тому, что он обращался к
тем инстинктам, которые
представляют собой лучшее достояние человеческой природы.
Но ежели высказанные сейчас замечания верны относительно скитальцев вообще,
то относительно русских скитальцев из породы культурных людей они
представляют сугубо непреложную истину. Попробую объяснить здесь причины, обусловливающие это явление.
Всегда эта страна
представляла собой грудь, о которую разбивались удары истории. Вынесла она и удельную поножовщину, и татарщину, и московские идеалы государственности, и петербургское просветительное озорство и закрепощение. Все выстрадала и за всем
тем осталась загадочною, не выработав самостоятельных форм общежития. А между
тем самый поверхностный взгляд на карту удостоверяет, что без этих форм в будущем предстоит только мучительное умирание…
Пустяки
представляют подавляющую силу именно в
том смысле, что убивают в человеке способность интересоваться чем бы
то ни было, кроме самого низменного бездельничества.
Как бы
то ни было, но для нас, мужей совета и опыта, пустяки составляют
тот средний жизненный уровень, которому мы фаталистически подчиняемся. Я не говорю, что тут есть сознательное"примирение", но в существовании"подчинения"сомневаться не могу. И благо нам. Пустяки служат для нас оправданием в глазах сердцеведцев; они
представляют собой нечто равносильное патенту на жизнь, и в
то же время настолько одурманивают совесть, что избавляют от необходимости ненавидеть или презирать…
Может быть, потому, что мысль, атрофированная продолжительным бездействием, вообще утратила цепкость; но, может быть, и потому, что затронутая мною материя
представляла нечто до
того обыденное, что и вопросы и ответы по ее поводу предполагаются фаталистически начертанными в человеческом сердце и, следовательно, одинаково праздными.
Хуже всего
то, что, наслушавшись этих приглашений, а еще больше насмотревшись на их осуществление, и сам мало-помалу привыкаешь к ним. Сначала скажешь себе: а что, в самом деле, ведь нельзя же в благоустроенном обществе без сердцеведцев! Ведь это в своем роде необходимость… печальная, но все-таки необходимость! А потом, помаленьку да полегоньку, и свое собственное сердце начнешь с таким расчетом располагать, чтоб оно во всякое время
представляло открытую книгу: смотри и читай!
— Главная ваша язва в
том состоит, что вы никогда не
представляете себе ясно, чего вы хотите.
Дело в
том, что история дает приют в недрах своих не только прогрессивному нарастанию правды и света, но и необычайной живучести лжи и
тьмы. Правда и ложь живут одновременно и рядом, но при этом первая является нарождающеюся и слабо защищенною, тогда как вторая
представляет собой крепкое место, снабженное всеми средствами самозащиты. Легко понять, какого рода результаты могут произойти из подобного взаимного отношения сторон.
Конечно, достигнуть или, точнее,
представить себе это единение на манер
тех испускателей трубных звуков, у которых нет ничего за душой, кроме высокомерного и суетного празднословия, очень легко; но действительное единение с народом, по малой мере, столь же мучительно, как и сдирание с живого организма кожи, ради осуществления исторических утешений.
— Ну-с, так это исходный пункт. Простить — это первое условие, но с
тем, чтоб впредь в
тот же грех не впадать, — это второе условие. Итак, будем говорить откровенно. Начнем с народа. Как земец, я живу с народом, наблюдаю за ним и знаю его. И убеждение, которое я вынес из моих наблюдений, таково: народ наш
представляет собой образец здорового организма, который никакие обольщения не заставят сойти с прямого пути. Согласны?