— Гм… да… А ведь истинному патриоту не так подобает…
Покойный граф Михаил Николаевич недаром говаривал: путешествия в места не столь отдаленные не токмо не вредны, но даже не без пользы для молодых людей могут быть допускаемы, ибо они формируют характеры, обогащают умы понятиями, а сверх того разжигают в сердцах благородный пламень любви к отечеству! Вот-с.
— А я вам докладываю: всегда эти"увенчания"были, и всегда они будут-с. Еще когда устав о кантонистах был сочинен 24, так уж тогда
покойный граф Алексей Андреич мне говорил: Удав! поздравь меня! ибо сим уставом увенчивается здание, которое я, в течение многих лет, на песце созидал!
— Да еще приказали спросить, не сынок ли изволите быть графа Федора Иваныча Турбина? — добавил от себя Данило, узнавший фамилию офицера и помнивший еще приезд
покойного графа в город К. — Наша барыня, Анна Федоровна, очень с ними знакомы были.
Их было двое — сын и дочь. О сыне письменных свидетельств никаких не сохранилось. По крайней мере, доселе исследователи старинных архивов ничего не заявляли о нем. Известно только по преданию, что он жил до начала нынешнего столетия в одном из монастырей Переславля-Залесского и горько жаловался на свою участь. Это говорил
покойный граф Д. Н. Блудов, которому хорошо были известны подобные тайны [«Русский архив» 1865 года, книжка 1, статья М. Н. Лонгинова «Заметка о княжне Таракановой», стр. 94.].
Неточные совпадения
Убеждения
графа Ивана Михайловича с молодых лет состояли в том, что как птице свойственно питаться червяками, быть одетой перьями и пухом и летать по воздуху, так и ему свойственно питаться дорогими кушаньями, приготовленными дорогими поварами, быть одетым в самую
покойную и дорогую одежду, ездить на самых
покойных и быстрых лошадях, и что поэтому это всё должно быть для него готово.
В
графе, где спрашивались об образе и прочем, он говорит, что мы с Оболенским занимаемся домашностью в доме
покойного Ивашева и что наш образ мыслей скромен.
Однажды он слышал даже, как
покойный прадед нынешних
графов, прославленный на вечные веки своими кровавыми подвигами, выехал, стуча копытами своего аргамака, на середину острова и неистово ругался: «Молчите там, лайдаки, пся вяра!»
— Нет, нет! У нее совсем особое отделение… Александр Иванович отдал ей комнаты
покойной матери своей, — бухнул, не остерегшись,
граф.
— Многие! — отвечал
граф, тоже не без величия откидываясь на спинку кресел и пуская синеватую струю дыма от сигары. — Вчера у нас целый вечер сидел его cousin, генерал Трахов, который, между прочим, рассказал, что ему в клубе говорили, будто бы над вами по долгам
покойного старика Олухова висит банкротство, для чего я и приехал к вам, чтобы предупредить вас…