Неточные совпадения
По-видимому, это последнее обстоятельство для них самих составляло
дело решенное, потому что смотреть на мир такими осовелыми глазами, какими смотрели они, могут только
люди или совершенно эманципированные от давления мысли, или
люди совсем наглые.
Положим, что в былое время, как говорят, на Руси рождались богатыри, которым нипочем было выпить штоф водки, согнуть подкову, переломить целковый; но ведь
дело не в том, что
человек имел возможность совершать подобные подвиги и не лопнуть, а в том, как он мог не лопнуть от скуки?
Что может быть глупее, как сдернуть скатерть с вполне сервированного стола, и, тем не менее, для
человека, занимающегося подобными
делами, это не просто глупость, а молодечество и даже, в некотором роде, рыцарский подвиг, в основе которого лежит убеждение: другие мимо этого самого стола пробираются боком, а я подхожу и прямо сдергиваю с него скатерть!
Человек вращался в заколдованном круге, изо
дня в
день, на один и тот же манер, но не падал духом и не роптал на судьбу, потому что был убежден, что вращаться таким образом его право и, в то же время, его долг.
Допустим, что это было самообольщение, но ведь вопрос не в том, правильно или неправильно смотрит
человек на
дело своей жизни, а в том, есть ли у него хоть какое-нибудь
дело, около которого он может держаться.
— Теперь я другую линию повел. Железнодорожную-то часть бросил. Я свое
дело сделал, указал на Изюм — нельзя? — стало быть, куда хочешь, хоть к черту-дьяволу дороги веди — мое
дело теперь сторона! А я нынче по административной части гусара запустил. Хочу в губернаторы. С такими, скажу вам,
людьми знакомство свел — отдай все, да и мало!
— Именно «излюбленные»! — c'est le mot! Vous savez, messieurs, que du temps de Jean le Terrible il y avait de ces gens qu'on qualifiait d' «izlioublenny», et qui, ma foi, ne faisaient pas mal les affaires du feu tzar! [вот именно! Вы знаете, господа, что во времена Ивана Грозного существовали
люди, которых именовали «излюбленными» и которые, право же, неплохо вели
дела покойного царя!]
— Достаточно посетить наши клубы в
дни общих обедов, чтобы получить любопытнейшие по сему предмету сведения, особливо ежели соседи по бокам
люди знающие и словоохотливые.
— Всем! — продолжал он, вдруг изменяя направление своих мыслей, — всем с завтрашнего же
дня двойное жалованье положу! А уж Гаврюшку-подлеца изведу! Изведу я тебя, мерзкий ты, неблагодарный ты
человек!
Я совсем не
разделяю взглядов тех мрачных
людей, которые на все смотрят с подозрительностью.
Выдержавшие подобного рода дрессировку
люди никогда не отвечают прямо, и даже не увертываются от вопросов: они просто, в свою очередь, ошеломляют вас вопросами, не имеющими ничего общего с
делом, о котором идет речь.
— Ах, душа моя, как ты, однако ж, горяч! Ведь это, наконец, невозможно! — укорил меня Менандр. — Тайный советник Прутков! да знаешь ли ты, что это один из либеральнейших
людей нашего времени! что, быть может, он сам на
днях получит разом три предостережения!
Они только поддакивали, когда глубоко убежденные
люди утверждали, что
дело литературы заключается в разработке общих руководящих идей, а не подробностей.
— Но Николай — это совсем другое
дело! Николай — это был очень великий
человек!
Только в обществе, где положительно никто не знает, куда деваться от праздности, может существовать подобное времяпровождение! Только там, где нет другого
дела, кроме изнурительного пенкоснимательства, где нет другого общественного мнения, кроме беспорядочного уличного говора, можно находить удовольствие в том, чтобы держать
людей, в продолжение целого месяца, в смущении и тревоге! И в какой тревоге! В самой дурацкой из всех! В такой, при одном воспоминании о которой бросается в голову кровь!
Представьте себе такое положение: вы приходите по
делу к одному из досужих русских
людей, вам предлагают стул, и в то время, как вы садитесь трах! — задние ножки у стула подгибаются! Вы падаете с размаху на пол, расшибаете затылок, а хозяин с любезнейшею улыбкой говорит...
Это была первая ночь, которую я спал спокойно. Я не видел никаких снов, и ничего не чувствовал, кроме благодарности к этому скромному молодому
человеку, который, вместо ста тысяч, удовольствовался двумя билетами и даже не отнял у меня всех пяти, хотя я сам сознался в обладании ими. На другой
день утром все было кончено. Я отдал билеты и получил обещание, что еще два, три допроса — и меня не будут больше тревожить.
— Верное слово, ваше высокородие! Потому тятенька у меня
человек строгий, можно сказать, даже ровно истукан простой… Жили мы, теперича, в этой самой Елабуге, и сделалось мне вдруг ужасти как непросторно! Тоись, так не просторно! так не просторно! Ну, и стал я, значит, пропадать:
день меня нет, два
дня нет — натурально, от родителев гнев. Вот и говорят мне тятенька: ступай, говорит, сукин сын, куда глаза глядят!
Им, по-видимому, казалось даже странным, что на обсуждение их предлагается вопрос о каких-то родственниках, тогда как всем известно, что никаких заинтересованных в этом
деле родственников нет, а есть просто шайка пархатых жидов, которые, по старинной ненависти к христианству, нанимают легкомысленного Хлестакова, чтобы терзать
человека за то, что он не пропускает ни одной обедни!
Не одними Прокопами, Менандрами, Толстолобовыми и"православными жидами"наполнен мир; есть в этом мире и иные
люди, с иными физиономиями и иному
делу посвящающие свою жизнь.
Напротив того, я убежден, что многие из этих
людей обладают очень крупными достоинствами и даже оказывали несомненные услуги
делу человечества.
Среди потока противоречивых вздохов, укоров и негодований, которыми по временам обдает меня Петр Иваныч, у него вырвалось одно очень правдивое и меткое замечание: он разорил не того, против кого устремлял свой натиск, а совсем постороннего
человека, до которого, собственно говоря, ему никакого
дела не было.
Как бы то ни было, новый тип народился. Это тип, продолжающий
дело ветхого
человека, но старающийся организовать его, приводящий к одному знаменателю яичницу, которую наделал его предшественник. Старый"ветхий
человек"умирает или в тоске влачит свои
дни, сознавая и в теории, и в особенности на практике, что предмет его жизни… фью! Новый"ветхий
человек"выступает на сцену и, сохраняя смысл традиций, набрасывается на подробности и выказывает неслыханную, лихорадочную деятельность…
Это бессовестный
человек, не потому, чтобы он сознательно совершал бессовестные
дела, а потому, что не имеет ясного понятия о человеческой совести.
Неточные совпадения
Столько лежит всяких
дел, относительно одной чистоты, починки, поправки… словом, наиумнейший
человек пришел бы в затруднение, но, благодарение богу, все идет благополучно.
X л е с т а к о в (принимая деньги).Покорнейше благодарю. Я вам тотчас пришлю их из деревни… у меня это вдруг… Я вижу, вы благородный
человек. Теперь другое
дело.
Городничий. Полно вам, право, трещотки какие! Здесь нужная вещь:
дело идет о жизни
человека… (К Осипу.)Ну что, друг, право, мне ты очень нравишься. В дороге не мешает, знаешь, чайку выпить лишний стаканчик, — оно теперь холодновато. Так вот тебе пара целковиков на чай.
«Мы
люди чужестранные, // Давно, по
делу важному, // Домишки мы покинули, // У нас забота есть… // Такая ли заботушка, // Что из домов повыжила, // С работой раздружила нас, // Отбила от еды…»
Подумавши, оставили // Меня бурмистром: правлю я //
Делами и теперь. // А перед старым барином // Бурмистром Климку на́звали, // Пускай его! По барину // Бурмистр! перед Последышем // Последний
человек! // У Клима совесть глиняна, // А бородища Минина, // Посмотришь, так подумаешь, // Что не найти крестьянина // Степенней и трезвей. // Наследники построили // Кафтан ему: одел его — // И сделался Клим Яковлич // Из Климки бесшабашного // Бурмистр первейший сорт.